Информация: Аналитика

О ПРОГНОЗАХ РАЗВИТИЯ СИБИРИ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА


Недорез Юрий Иванович, директор ООО "Центр перспективных исследований" (г. Южно-Сахалинск), в круг исследовательских интересов входит геополитическая, социально-экономическая, инновационная проблематика.

Ключевые термины:

климато-географические стандарты, глобальное потепление, экологическая эрозия, гидроэнергоресурсы, ресурсы углеводородов, рыбные ресурсы, ресурсы пресной воды, холодильный ресурс тундры;

перенаселение, миграция, китайская диаспора, экспансия, территориальные притязания Японии, продовольственная безопасность, браконьерство, японский рыбный рынок, рыбные порто-франко;

гранты, конкурсы инвестиционных проектов, атлантизм, евразийский фактор, российская колонизация Сибири и Дальнего Востока, агенство США по международному развитию (USAID), фонд российско-американского экономического сотрудничества (FRAEC), сдерживание российской экономики, Всемирная торговая организация (ВТО);

СРП “Сахалин-1”, СРП “Сахалин-2”, железнодорожный транзит “Япония – Европа”, железнодорожный транзит “Америка – Юго-Восточная Азия”, морской транспорт, портовая инфраструктура, продажа земли;

военно-оборонительная доктрина, зонально-индуцированная непроникаемость, система оборонительной инициативы – СОИ.

Разработка ближне- и среднесрочных программ развития Сибири и Дальнего Востока России (СДВР) требует уникальных геостратегических подходов, которые вряд ли вписываются в шаблоны нынешней общемировой рыночной конъюнктуры. На настоящий момент регион объективно малопривлекателен и неконкурентен, так как не соответствует существующим климато-географическим стандартам комфортности и экономической рентабельности. Широко востребованы лишь рыбные ресурсы прилегающих к региону морских акваторий. Ресурсы углеводородов, драгоценных и редкоземельных ископаемых, вполне сопоставимые с ресурсами остального мира, а также уникальные гидроэнергоресурсы приобретут статус незаменимых лишь через 30 – 50 лет по мере истощения более доступных и дешевых минеральных ресурсов других регионов планеты. Однако особую ценность - в связи с уверенно прогнозируемым глобальным потеплением климата и масштабными проявлениями экологической эрозии – приобретут в будущем уникальные ресурсы пресной воды, естественный холодильный ресурс Северного Ледовитого океана и тундры, а также обширные живописные пространства южной части СДВР, Приморья, Приамурья, Камчатки, Сахалина и Курильских островов, которые станут на тот период наиболее комфортными на планете местностями для оседания на постоянное жительство.

Указанные геостратегические прогнозы побуждают основных операторов мирового рынка, потребляющих львиную долю природных ресурсов, а также страны, перенаселение которых уже сейчас принимает угрожающие формы, заранее подготавливать себе стартовые позиции для предвосхищаемой миграционной и экономической экспансии на СДВР. При этом, исторические аналогии практически не оставляют шансов на то, что будут игнорироваться поводы, соблазны и малейшие возможности для вооруженного сопровождения экспансии. После распада СССР и снятия режимных барьеров деятельность по подготовке предвосхищаемой экспансии резко активизировалась и получила свое практическое воплощение в создании на территории СДВР разветвленной сети зарубежных инвестиционных и бизнес-центров, всевозможных фондов, экологических организаций, центров подготовки кадров менеджмента, институтов социологии, институтов устойчивых сообществ и множества подобных организаций, оперирующих под эгидой правительственных и неправительственных структур США, Японии, других заинтересованных стран, а также международных организаций. Широко практикуемые ими конкурсы инвестиционных проектов и программы грантов реальной подоплеки инвестирования производства и развития социально-экономической базы СДВР не имеют. Основной их целью, равно как и программ подготовки специалистов маркетинга и менеджмента, экологических программ, заграничной переподготовки российских специалистов и студентов является детальное изучение потенциалов региона, заблаговременное формирование у наиболее активной и перспективной части населения России космополитической атлантистской ориентации на уровне эмоций и на основе личной материальной заинтересованности, размывание патриотических поведенческих установок. В порядке независимой констатации вышеизложенного будет уместным привести здесь полный текст свежей статьи Натальи Аксененко, опубликованной в газете “Южно-Сахалинск ” от 30 ноября 2001 г. “У сахалинцев есть шанс получить семнадцать грантов” (с моими примечаниями и подчеркиваниями):

“Большие возможности для общественных и частных организаций открывает новая грантовая программа “США – Дальний Восток: активное партнерство”, которую финансирует Агенство США по международному развитию (USAID). А осуществляет ее Фонд российско-американского экономического сотрудничества (FRAEC). Главная цель программы – улучшение экономической ситуации на Дальнем Востоке (! - звучит весьма оптимистично и обнадеживающе, но для заинтересованно “заблуждающихся” - ЮН) .Участниками проекта могут стать американские и российские дальневосточные организации, которые осуществляют совместную деятельность или планируют ее. Как отметила президент Фонда российско-американского делового сотрудническтва Кэрол Випперман, новая программа принесет в регион не только финансовые ресурсы (? – ЮН) , но и новаторские подходы к осуществлению партнерства. Проект будет действовать на Дальнем Востоке и западном побережье США. Конкурсный отбор заявок начнется в декабре этого года, а присуждение грантов состоится весной 2002 года. При отборе кандидатов будет уделяться внимание актуальным видам деятельности, которые продемонстрируют быстрый и видимый результат. Заявки могут подавать предприятия, не извлекающие прибыли из своей партнерской деятельности (!? – здесь надо понимать, что ранее упомянутый грантовый “финансовый ресурс” не может быть использован непосредственно для развития реального сектора экономики - ЮН). Интересно, что российские и американские организации, уже имеющие совместные проекты, могут получить грант до 100 тысяч долларов, а новички в этом деле – до 70 тысяч. Общий фонд программы – 3 млн. долларов. Организаторы окажут победителям техническое содействие.“Активное партнерство” поддержит кандидатов, работающих в правовом обеспечении, в развитии сотрудничества между коллегиями адвокатов, органов юстиции, в продвижении норм международного договорного права, усилении учебных программ по коммерческому праву в вузах. Получить грант смогут и партнеры, работающие в развитии социально-экономической инфраструктуры, предприятий среднего и малого бизнеса, охраны окружающей среды (! – упоминание о малом и среднем бизнесе не должно вводить в заблуждение. По духу программы, речь может идти только о программах и концепциях развития таких предприятий – ЮН) . Интересно, что организаторы программы заинтересованы в том, чтобы среди грантополучателей не менее 50 процентов составляли женщины. Определен и ряд условий для желающих попробовать свои силы, например: кандидаты-грантополучатели не должны сотрудничать с организациями из стран третьего мира (!? – хотелось бы понять мотивы столь бесцеремонного отсечения стран “третьего” мира, даже если они и не приглашаются “стать третьим” в конкретной теплой компании “на двоих” – ЮН), оказывать финансовую помощь государственным учреждениям и должностным лицам.Как отметила менеджер программы “Активное партнерство” Наталья Проскурина, гранты будут присуждены только семнадцати наиболее интересным проектам (!? – для полной прозрачности проекта следовало бы указать, на что будет израсходована оставшаяся от 3-х миллионного фонда часть программы, составляющая от 1 млн. 300 тыс (3 000 000 – 17 х 100 000) до 1 млн. 810 тыс (3 000 000 – 17 х 70 000) или даже более того, если гранты будут меньше 100 тыс и меньше 70 тыс - ЮН). Результатом новой программы, по мнению организаторов, станет расширение взаимоотношений и усиление многостороннего сотрудничества.”

Инвестирование даже очевидно выгодных и добросовестно проработанных проектов в реальном секторе экономики СДВР, особенно, если речь идет о предприятиях с контрольным пакетом российского капитала, сдерживается МВФ, дочерними финансовыми институтами или зарубежными правительственными кругами под шаблонным предлогом о якобы неблагоприятном инвестиционном климате. В случае с Японией дополнительным предлогом сдерживания служит надуманная территориальная проблема, заведомо лишенная перспектив, удовлетворяющих как обе стороны, так и множество других заинтересованных субъектов международного права. Имеется достаточно документальных свидетельств тому, что из сферы японских геостратегических притязаний по-прежнему не выведены не только отдельные острова, но и все Курилы, Сахалин, Камчатка, Приморье и Приамурье. Эти приморские территории расцениваются японцами, в первую очередь, как плацдарм контроля над морскими биоресурсами северо-западной части Тихого океана и обеспечения тем самым своей продовольственной безопасности. Безусловно, что при этом не остаются без внимания и другие геостратегические задачи Японии, однако в данном случае их подчиненное положение очевидно.

Несостоятельность выдвигаемых обоснований сдерживания инвестиций в российскую экономику выглядит особенно рельефно на фоне того благоприятствующего режима, который уже в течение двух десятилетий создается МВФ для Китая. – И это при том, что Китай не проводил и не намерен проводить масштабной подгонки своих социально-экономических форматов под шаблоны мирового рынка, как это весьма усердно делает Россия. В течение этого периода Китай превратился в крупнейшего среди развивающихся стран получателя иностранного капитала. Только в 1992 – 1993 г.г. Китай получил 180 млрд. долларов иностранных инвестиций. Начиная же с 1993 года, Китай из года в год удерживает второе после США место в мире среди получателей иностранных капиталов.

Реальность существования единой регулируемой политики сдерживания российской экономики международными финансовыми институтами и правительственными кругами основных стран-операторов мирового рынка подтверждается и тем обстоятельством, что на фоне рассуждений о неблагоприятном инвестиционном климате в России, прямых запретов со стороны зарубежных правительственных структур на создание перерабатывающих технологических линий, в СДВР вполне беспрепятственно реализуются экспортно-сырьевые проекты, которые либо откровенно дискриминационны, либо служат целям обеспечения незаменимых жизненных потребностей заинтересованных стран-инвесторов. К таким проектам следовало бы отнести соглашения о разделе продукции (СРП) “Сахалин–2” и “Сахалин–1”, совместные предприятия по заготовке и экспорту леса первой стадии технологического передела (кругляка) и совместные предприятия по добыче морских рыбных ресурсов в российской экономической зоне и последующей реализации сырья на японском и других зарубежных рынках. На Сахалине, в частности, несмотря на все усилия множества добросовестных местных рыбопромышленников, пожалуй, лишь СП “Тунайча” и СП “Сисафико” имеют линии второго уровня технологического передела морепродукции, обустроенные с участием иностранных инвестиций. Совершенно нет подобных предприятий в лесной промышленности Сахалинской области. Подавляющая часть предприятий рыбной и лесной промышленности, которые все же занимаются переработкой сырья, обустроены за счет государственных кредитов и с использованием своих внутренних инвестиций.

Политика миграционной экспансии начинает достаточно отчетливо проглядываться в действиях Китая. В Сахалинской области на настоящий момент функционирует 13 российско-китайских предприятий, штат которых принудительно составлен, в основном, из граждан КНР. В частности, на предприятии "Новая Эра", занимающемся добычей и переработкой морепродукции, строительством и ремонтом маломерных судов, из 150 единиц штата подавляющее большинство составляют граждане КНР. С 1997 года вид на жительство с перспективой перехода в российское гражданство получили 14 граждан Китая, вступивших в браки с жителями Сахалинской области. Всего на территории области легально и нелегально находится порядка 600 граждан Китая. Прогнозируется увеличение китайской диаспоры в 2002 г. в 3 – 4 раза, в том числе - в результате образования новых совместных предприятий. В то же самое время, при рассмотрении перспектив инвестирования крупных проектов, предложенных или одобренных китайскими бизнесменами, китайские официальные лица консульского ранга заявляют, что это всего лишь амбиции частных лиц, которые государственной поддержки в Китае не получат из-за неблагоприятного инвестиционного климата в России.

Реализация ущербных для геостратегических интересов России проектов по типу “Сахалин-2” в немалой степени инициируется (если отвлечься от криминальной составляющей) вполне объективным стремлением регионов и их лидеров уже сейчас извлечь из наличных региональных ресурсов пусть сиюминутную и мизерную, но вполне реальную выгоду в виде бонусов, роялти, дополнительных рабочих мест, некоторого оживления производства. На настоящий момент, в частности, по проекту “Сахалин-2” планируется привлечь около 8 тысяч российских и иностранных рабочих и инженеров к участию в строительстве двух дополнительных морских ледостойких буровых платформ на Пильтун-Астохском нефтяном и Луньском газовом месторождениях, прокладке магистрального трубопровода углеводородного сырья на юг острова Сахалин в пос. Пригородное, строительстве в Пригородном завода по производству сжиженного природного газа (СПГ) и терминала для загрузки углеводородной продукции в танкера. При этом, однако, затушевываются такие очевидно ущербные условия данного конкретного СРП как сомнительная имущественно-юридическая правомочность оператора проекта выступать в роли инвестора, материально ответственного за возможный масштабный техногенный ущерб (пример с ущербом на сумму 5 – 7 млрд. долларов в результате аварии танкера “Экксон Валдез”), самая низкая в мировой практике 6-процентная плата за пользование недрами, освобождение инвестора от платежей за право поиска и разведки запасов углеводородов, от отчислений на воспроизводство минерально-сырьевой базы и от платы за пользование акваториями и участками морского дна, что предусмотрено статьей 47 “Закона РФ о недрах”, а также множество других дискриминационных условий соглашения. Сумма возмещаемых затрат, которые снижают долю реализованной продукции, полагающейся к разделу между государством и “Сахэнерджи”, удерживается на непомерно высоком уровне. Это связано с чрезмерной расточительностью оператора-инвестора на рекламные непроизводственные мероприятия, неоправданным протекционированием высокооплачиваемых зарубежных подрядчиков и иностранной рабочей силы при наличии вполне квалифицированной, а зачастую - преимущественной и не столь дорогостоящей российской альтернативы.

Сейчас на очереди рассмотрение серии соглашений о разделе продукции по углеводородным месторождениям сахалинского шельфа, Западной Сибири, Якутии и ряда других регионов. В этой связи, исходя из негативного опыта пилотных СРП “Сахалин-1” и “Сахалин-2”, федеральному центру, как единственному владельцу ресурсов, следовало бы изначально закладывать в СРП условия, обеспечивающие максимально возможные преимущества для российской стороны, несмотря на готовность региональных властей идти на серьезные уступки зарубежным инвесторам. При таком подходе весьма вероятны отказы зарубежных инвесторов от участия в СРП, определенные трения между федеральным центром и регионами. В этих случаях федеральный центр должен создавать альтернативные условия благоприятствования для интенсивного развития в регионе широкого спектра других отраслей экономики (к примеру, на Сахалине – высокотехнологичных рыбопромышленной, лесопромышленной, угледобывающей и других отраслей). Внутренние и экспортные потребности топливно-энергетического комплекса России и СДВР – в частности, а также потенциалы ныне эксплуатируемых углеводородных месторождений, по оценкам специалистов, предоставляют России вполне достаточный временной лаг для эффективного маневрирования на рынке энергоресурсов в ожидании более предпочтительной конъюнктуры.

Реальные перспективы улучшения позиций России имеются, - и они прогнозируются как результат выверенной внешнеполитической линии, базирующейся на особом евразийском статусе страны. Продвигаемую атлантистами формулу обособления России – “для европейцев русские - азиаты, а для азиатов – европейцы” необходимо интенсивно трансформировать в евразийскую формулу собирательности - “для европейцев русские - европейцы, а для азиатов – азиаты”. Задача эта исключительно сложная, если учитывать выстроенное противодействие архитекторов атлантистской однополюсности, вынашиваемые планы экономической и миграционной экспансии на СДВР, а также вынужденную необходимость принятия Россией ряда непопулярных экономических и оборонных мер по дальнейшему утверждению российского суверенитета над этой и другими окраинными территориями страны.

Стержневым для идеологической стратегии евразийской целостности и неделимости России является исторически неоспоримый тезис о цементирующей роли мягкой российской колонизации Сибири, Дальнего Востока и Аляски, очевидно выигрышной в сравнении с жесткими испанской и английской колонизациями, кровавыми крестовыми походами, насильственным обращением в ислам. Российская жесткая ответная колонизация ограничилась взятием ордынской Казани при Иване Грозном, взятием шведских, польско-литовских и турецких крепостей при Петре I и Екатерине II на Балтике, западе России и в Крыму. Расширение же российских территорий на восток происходило путем добровольного волеизъявления коренных народов, нашедших в России защиту от экспансии других своих соседей, усмотревших в подданстве российской короне гарантии своим жизненным интересам и - что самое главное - без какого бы то ни было насилия над местными вероисповеданиями. Не в последнюю очередь добровольный выбор народов Сибири, Дальнего Востока и Аляски мотивировался тягой приобщения к европеизированной русской культуре, знаниям и технологиям, привлекательность которых не умалило даже то обстоятельство, что российские первопроходцы в массе своей были людьми отнюдь не самого высокого культурного слоя. Приводимые оппонентами редчайшие эпизоды пьяного буйства русских колонистов и издевательств над коренными народами вряд ли показательны, так как - исходя из тех же исторических источников – не оставались без беспощадного уголовного преследования со стороны царской короны. Добросовестные оппоненты должны, в итоге, признать, что русские первопроходцы были движимы не столько поисками “золотых” островов, которые так и не удалось найти голландскому мореплавателю Де-Фризу, сколько особым национальным евразийским провидением и тягой к географическим исследованиям.

Несмотря на пока еще довольно слабый экономический иммунитет России, вряд ли целесообразно затягивать с ее вступлением в ВТО. Этого требует необходимость корректировки в пользу России внешнего инвестиционного и экспортно-импортного климата, в том числе – путем непосредственного участия в управляющих структурах ВТО. Однако членство в ВТО потребует сложных галсов дипломатического и законодательного свойства, имеющих целью упреждающую локализацию широкомасштабной экономической экспансии извне. Огромная ответственность и осторожность требуется при обращении с законами о частной собственности на землю с тем, чтобы не допустить вывода ресурсоемких территорий СДВР во владение международной олигархии и упредить создание в регионе плацдармов миграционной экспансии.

При положительной динамике вышеуказанных экономических, политических и идеологических эволюций можно надеяться на облегчение доступа к внешним кредитным инвестициям, которые бы стали достаточным дополнением отечественному предпринимательскому и государственному капиталу для интенсивного и необременительного развития социально-производственной инфраструктуры СДВР. С привлечением дополнительных кредитных средств, крупные проекты на условиях СРП станут вполне доступны заинтересованным российским предпринимателям. В нынешней же неконкурентоспособной и инвестиционно неблагоприятной ситуации ввязываться в авантюрные проекты интенсивного развития СДВР чрезвычайно опасно. Это приведет к тому, что богатейшие природные ресурсы СДВР будут в короткие сроки разграблены за бесценок, а раздробленные регионы, ориентированные на эксклюзивный сырьевой экспорт, превратятся, не получив ожидаемых свободных средств, в полуколонии международной олигархии. В подобной ситуации удержание российского суверенитета над регионами СДВР может стать весьма проблематичным и даже взрывоопасным.

Вышеизложенное предполагает весьма осторожный подход к выбору любых - даже кажущихся на первый взгляд очевидными - приоритетов в развитии регионов СДВР, учитывая географическую отдаленность, большую протяженность и завышенную стоимость необходимых товарных потоков. Опыт Сахалинской области показывает, что чрезмерная увлеченность масштабными нефтегазовыми СРП оставляет без конструктивной поддержки и внимания весьма существенные потенциалы малого и среднего бизнеса в других жизненно важных и перспективных отраслях. Об этом свидетельствует весьма незначительный объем надежных банковских гарантий для развития производственной сферы, которые бы заинтересованно обеспечивались областным и муниципальным имуществом, а также отсутствие новых производств высокого уровня технологического передела. Практически в полном забвении у областной власти пребывает весьма перспективная для Сахалина туристическая въездная индустрия, доходы от которой, как правило, становятся в ряд наиболее весомых долей бюджетных доходов стран, регионов и городов, властные структуры которых благоприятствуют ее развитию.

В целом же, представляется, что решающую роль в обозначении этапов развития СДВР (и, соответственно – России) будут играть природно-сырьевой, географический и геоэкологический факторы сами по себе. Все остальные внешние и внутренние факторы, несмотря на их очевидную важность, незаменимость и судьбоносность, не смогут быть реализованы в полной мере, пока география СДВР, во-первых, не будет самореализована в виде перекрещивающихся железнодорожных транзитных мостов “Япония – Европа” и “Америка – Юго-Восточная Азия”, а во-вторых, пока не станут иссякать более дешевые природные ресурсы других регионов планеты. Причем, упомянутые железнодорожные транзиты “потянут” за собой энергетический (ЛЭП) и автомобильный транзиты, а также оптоволоконные транзиты связи. На последовательность “транзит  конкурентоспособность ресурсов” должна накладываться и последовательность распределения приоритетов в развитии отраслей экономики СДВР, а именно: от малых и средних высокотехнологичных предприятий легкой промышленности и внутренней сферы услуг - на первой стадии (ближайшие 20 – 25 лет) до интенсивной разработки природных ресурсов и тяжелой ресурсоемкой промышленности - в последующем. Безусловно, это не исключает возможность реализации ограниченного количества проектов по разработке ресурсов на неконкурентоспособном этапе в случаях острой энергетической или иной обоснованной необходимости.

Так, в частности, конструктивным для российской экономики элементом могло бы стать объединение газо- и нефтепроводов конкурирующих между собой проектов “Сахалин-1” и “Сахалин-2”, их прокладка через территории Хабаровского и Приморского краев на Корейский полуостров и Китай. В таком случае энергетика, машиностроение и нефтехимический комплекс Дальнего Востока могли бы быть надежно обеспечены углеводородами, а экспортные потенциалы проектов приобрели бы повышенный иммунитет от колебаний конъюнктуры на японском рынке углеводородов. Причем, сама Япония (пока – на словах) против такого варианта не возражает и даже готова оказать финансовое содействие в его реализации. Однако на настоящий момент операторы проектов согласия между собой не достигли. Не способствует этому и позиция руководства Сахалинской области, отстаивающего вариант прокладки трубопроводов на юг острова, хотя при этом значительно возрастает зависимость от конъюнктуры японского рынка, создается угроза техногенной катастрофы, которая может возникнуть в результате аварийного заполнения газом низин и долин, в которых расположены населенные пункты и, в том числе, г. Южно-Сахалинск.

Набирает силу конкурентно-политическое противодействие проекту железнодорожного транзита “Япония – Европа” через Сахалин. Вполне очевидно, что основным оппонентом обоих указанных транзитов, которые в перспективе свяжут практически весь мир (кроме Австралии и островов мирового океана), является глобальная морская транспортная структура, которая оказывается перед лицом реальной угрозы потерять порядка 50 % грузопотока. В этой связи мировое судостроение, веками формировавшаяся портовая и сопутствующая социально-экономическая инфрастуктура в обширной зоне действия разветвленной сети железнодорожного транзита наверняка понесут ощутимые потери. Поэтому и при планировании развития СДВР было бы весьма резонным уже сейчас начинать упреждающие подготовительные мероприятия по локализации и реструктуризации прогнозных потерь в зонах российской дальневосточной портовой инфраструктуры (Владивосток, Находка, Свободный, Ванино, Холмск и т.д.).

Несмотря на неминуемые потери в морской транспортной инфраструктуре Дальнего Востока, тем не менее, очевидно, что они ничтожны по сравнению с масштабными приобретениями экономического и собирательно-политического свойства, которые даст России “железнодорожный крест” СДВР. Именно на территории СДВР будет главный железнодорожный узел, объединяющий в перспективе далекий южно-чилийский железнодорожный узел Пуэрто-Монт с железнодорожными узлами в Кейптауне, Токио, Лиссабоне, Сингапуре, Нью-Йорке, Сиетле, Лондоне, Пекине, Дели и т.д. Даже все мыслимые возможности повышения пропускной способности крупнейшего в АТР контейнерного терминала в корейском порту Пусан или в нашем порту Восточный не в состоянии сравниться с перспективами и доходами, которые будут вполне под силу железнодорожному узлу СДВР на перекрестье двух главных транзитных магистралей мира. Но при этом даже впечатляющие транзитные доходы станут лишь отправной точкой для интенсивного обустройства и развития инфраструктуры, прилегающей к обеим магистралям.

В этой связи всякие сомнения в необходимости сооружения мостового или тоннельного перехода через пролив Невельского и прокладки железнодорожной линии Ныш (Сахалин) – Селихин (БАМ, Хабаровский край) протяженностью 550 км вряд ли можно признать конструктивными. - Тем более, если эти сомнения увязывать только с потерями грузопотока, которые понесет порт Ванино. Ведь если даже не рассматривать объемные доходы, которые предусматривает транзит Япония – Европа по переходам через проливы Лаперуза, Невельского и далее по Транссибу, то одно лишь сокращение в 1.5 – 2 раза стоимости каботажных грузов с материка на Сахалин окупает строительство линии Ныш – Селихин (4 млрд. долларов) за 10 – 15 лет (без учета косвенных доходов, связанных со снижением себестоимости всех видов сахалинской продукции).

Если же не подвергать сомнениям серьезность и экономическую обоснованность намерений Японии обустроить транзит через пролив Лаперуза и Сахалин на Европу (стоимость обустройства перехода через Лаперузу - 8 млрд. долларов), то окупаемость российского участка сократится до 5 лет. Однако точку над всеми сомнениями по поводу линии Ныш – Селихин ставит высокая вероятность того, что будет принято окончательное решение о строительстве транзита “Америка – Юго-Восточная Азия”. Это, несомненно, станет дополнительным стимулом для обустройства Японией транзита через Сахалин уже не только на Европу, но и на Америку. Результаты 8-летних исследований по проекту “Америка – Юго-Восточная Азия” через Берингов пролив, проведенных специалистами России, США, Канады, Франции и Великобритании, уже рассматриваются Всемирным банком, правительствами России, США и Канады. Расчетная стоимость проекта 50 – 60 млрд. долларов, время строительства 15 – 20 лет.

Признавая силу аргументации в пользу обустройства железнодорожных транзитов “Япония – Европа” и “Америка – Юго-Восточная Азия”, не следует, тем не менее, впадать в эйфорию, т.к. реально существуют объективные и субъективные факторы, без учета и упреждающей локализации которых проекты, вместо выгод для России, могут принести непоправимый ущерб. Объективный фактор – это отсутствие у России финансовых средств, достаточных для обеспечения контрольных пакетов акций, в особенности – для второго проекта. И это обстоятельство, как показывает печальная практика первых СРП и других крупных проектов, вызывает к жизни криминальное сообщество зарубежных экспансионистов и отечественных мошенников, готовых на любые уступки ради личной выгоды. Своеобразной “вакциной” против такого поворота событий должен послужить механизм обязательной ратификации соглашений по транзитам (как и по СРП) Федеральным Собранием РФ. При этом, любой вариант соглашения, в частности – по транзиту “Америка – Юго-Восточная Азия” должен в обязательном порядке предусматривать, что сколь угодно высокая стоимость обустройства не должна быть выше стоимости земли, продаваемой государством под прокладку магистрали. А стоимость земли должна входить в пакет акций всего предприятия и этот процент не должен уменьшаться ни при каких обстоятельствах, для чего должен быть законодательно предусмотрен механизм соответствующей деинфляционной переоценки таких участков земли. Если указанные фундаментальные условия не удовлетворят зарубежных инвесторов, то останется, не поддаваясь на психоз, который, вне всяких сомнений, будет нагнетаться отечественными мошенниками, переждать с обустройством магистрали до того времени, когда в бюджете появятся достаточные собственные или заемные средства.

Рост особой ресурсной привлекательности Сибири и Дальнего Востока для остального мира вызывает необходимость безотлагательного и кардинального пересмотра российской военно-оборонительной доктрины. На нынешнем этапе развития наукоемких технологий двойного назначения вполне реально уже сейчас начать изыскания по обустройству на сверхпротяженной границе России наземно-космической полосы обнаружения и абсолютной зонально-индуцированной непроникаемости. Средства, необходимые для обустройства указанной определенно дорогостоящей системы, могут быть высвобождены в результате последовательного сокращения нынешних куда более расходных, но малоэффективных мер (включая людские ресурсы) по физическому патрулированию военных угроз как по периметру границы, так и в глобальном аспекте. Не исключено, что реализация новой отчетливо оборонительной доктрины потребует дозированного взаимодействия с США в создании расширенного варианта системы СОИ. Армейские контингенты, формируемые исключительно на контрактной основе, а также резервисты должны быть тщательно подготовлены и минимально достаточны для осуществления как десантно-оборонительных операций, так и военных операций по линии органов правопорядка. На определенном последующем этапе реализации указанной наземно-космической техносистемы могут вызреть условия для высвобождения средств, расходуемых сейчас в рамках концепции ядерного возмездия.

При этом должно стать вполне очевидным и непреложным, что активность России в организации миропорядка должна быть высокой, но при полном исключении даже малейших оттенков “политики канонерок”. Физическая защита российских граждан за границей и локализация угроз российским интересам на международных транспортных коммуникациях должна обеспечиваться только путем проведения точечных и адресных спецопераций на фоне главенствующей роли политических мер защиты.

Уже сейчас Россия должна продекларировать и реализовывать жесткую миграционную политику. В ином случае через десятилетия в местах концентрации иммигрантов возникнут серьезные межнациональные конфликты и прецеденты покушения на российский суверенитет под флагом борьбы за права человека. При этом система льгот для российских граждан, проживающих на территории СДВР и, в частности – для мигрирующих в эти регионы россиян должна укрепляться и расширяться, несмотря на ее кажущуюся для некоторых недальновидных иррациональность и затратность. В противном случае демографическая структура СДВР вряд ли будет тем фундаментом, на котором должно строиться дальнейшее утверждение российского суверенитета.

Давно назрела безотлагательная необходимость кардинальных структурных преобразований в области рыболовства, которое никогда не должно утрачивать статуса базовой в СДВР отрасли по всем основным параметрам, но, главным образом – по параметру надежной ресурсной восполняемости потенциала продовольственной безопасности страны. На настоящий момент среди добросовестных специалистов рыбопромышленной отрасли существует устоявшееся негативное мнение о политике федеральных властей, которая направлена не на обеспечение продовольственной безопасности страны, а на извлечение малозначимых финансовых средств за счет экспорта невыловленных морских рыбных ресурсов – т.е., практически, за бесценок. По мнению рыбаков, в этой связи федеральная власть фактически является самым злостным браконьером, который ведет конкурентную борьбу с добросовестными рыбаками и рыбаками-браконьерами. Очередным подтверждением тому является установление аукционов для российских и иностранных рыбаков на продажу рыбных ресурсов. Вполне очевидно, что российские рыбаки вряд ли смогут конкурировать с иностранными рыбаками и федеральной властью, в связи с чем обречены или на разорение, или на еще более злостное браконьерство. В итоге, вся выгода остается процветающему японскому рыбному рынку, его рыбоперерабатывающей отрасли вне зависимости от очередных внутрироссийских вариаций борьбы в акватории рыболовного промысла.

Автор этой статьи уже в течение двух лет прорабатывает с авторитетными специалистами рыбной промышленностии (в их числе известный международник рыбной промышленности, заместитель председателя координационного совета рыбаков России, профессор Зиланов В.К.) и продвигает через СМИ концепцию сугубо экономических мер по перехвату инициативы у японского рыбного рынка путем создания по периметру дальневосточного побережья сети рыбных порто-франко (свободных портов). Таможенные пошлины в таких портах не взимаются, устанавливаются предельно низкие цены на обслуживание и бункер, цены на сдаваемую рыбаками морепродукцию регулируются по шкале японского рыбного рынка с незначительным занижением (но лишь до тех пор, пока японский рынок будет удерживать инициативу). Созданный таким образом режим благоприятствования сделает бессмысленной и невыгодной продажу добытой морепродукции в японских портах или в море, что приведет к самоликвидации браконьерства и контрабанды. С перетеканием все большей массы рыбопродукции в российские порто-франко, инициатива будет перехвачена, управление ценами перейдет на российский рыбный рынок. Браконьерство станет экономически невыгодным, сумма потерь государства на отказе от таможенных пошлин в порто-франко превратится в величину ничтожную по сравнению с суммой налоговых поступлений на маршруте реализации большой массы сырья и последующих стадий технологической переработки морепродукции на российских предприятиях. Требуется принципиальная поддержка указанной концепции во властных структурах для подготовки ТЭО порто-франко. Главное отличие рыбных порто-франко от известных свободных или особых экономических зон состоит в том, что в случае рыбных порто-франко речь идет только об одной группе товаров, имеющих очевидно стратегическое значение, а не о широком их спектре вплоть до ширпотреба. Интересы государства защищаются в данном случае исключительно прямым, а не косвенным образом.

Рассмотренные в очерке концептуальные подходы, конечно же, не бесспорны – и это лишний раз заставляет возвратиться к заглавному тезису первого абзаца об особой уникальности и нешаблонности геополитического формата Сибири и Дальнего Востока, без учета которого вряд ли следует приниматься за составление программ интенсивного развития этого региона России, чтобы не надорвать второпях накапливаемые в нем потенциалы мощного поступательного движения в будущее.

02 декабря 2001 г.

Недорез Юрий Иванович, ООО "Центр перспективных исследований"

2 декабря 2001г.


Вернуться назад