Резкое заявление премьер-министра Японии с требованием вернуть всю южную часть Курильского архипелага (и без разговоров!) вызвало наконец-то в России кое-какой интерес к той самой части наших взаимоотношений, о которой уже давно говорили знатоки. О том, что в переговоры с Японией, если их вести разумно, на правовой основе в данном случае, следует вложить и те накопленные проблемы, которые рано или поздно надо решать. Или - обоюдно закрыть, чтобы жить далее спокойно и свободно без встречных исков. Скажем, по-соседски: доброжелательно и дружно, со взаимной пользой и выгодой. Без камня за пазухой.

В российской прессе заговорили наконец о том, что Японии пора бы вернуть нам должок: прихваченные, а потом и замыленные финансовые ресурсы российского государства. "Колчаковское золото" с накрученными на нем многократно процентами. Плюс оплату царского правительства за так и не поставленное снаряжение, коль были союзниками в Первую мировую. К тому можно прибавить, как утверждают историки, уворованный через атамана Семенова по КВЖД вагон с золотом. А еще и запасы владивостокского отделения Госбанка, впрямую ограбленного японской военщиной, с вывозом золота на крейсере в Японию.

Сложить все - очень немалые средства. Хотя сказать, положа руку на сердце: добрую часть этих богатств помогли сплавить те самые ребята, кого принято именовать белогвардейцами. Военные и штатские равно. То есть жулики и с нашей стороны. Просто японские дельцы, тоже военные и штатские, не дали потом им возможности побаловаться, прикарманив все себе.

Словом, выставить эти требования можно, но для начала следует провести непростое международное расследование. С точным определением вины и ответственности, как и точных сумм. Иначе - болтовня.

Зато есть давно, ровно 80 лет назад, и добросовестно сделанные документы, которым хоть сейчас можно дать ход. Была бы политическая воля. Речь о "дальневосточном иске" Советского Союза, подготовленном по всем государственным и международным правилам по итогам расследования пятилетней оккупации Японией российского Дальнего Востока и Забайкалья.

Миру - мир!

Вообще-то, мирный договор между нашими странами уже был. Так называемый Портсмутский мир, подписанный в сентябре 1905 года при американском "посредничестве" в США, в г. Портсмут, по печальным для России итогам Русско-японской войны.

Всерьез как врага Японию не воспринимала даже российская государственная верхушка, которой "по месту работы" следовало бы следить за развитием событий на Дальнем Востоке попристальнее и профессиональнее, чем бульварной прессе. Было примерно то же и так же, как у нынешних президентов России, кто перед телекамерой разносил Чечню в пух и прах в считанные часы.

Припомним, наконец, и то, что война коснулась не только Маньчжурии, как думают многие. Японские войска высадились и повели боевые действия и на сугубо российской территории. На Сахалине, прежде всего, который был полностью оккупирован. На Камчатке (где камчадалы действительно разнесли десант в пух и прах). Регулярно обстреливались с моря Владивосток (со стороны Уссурийского залива) и другие прибрежные селения Дальнего Востока. Сунулись, было, и к Николаевску, но здесь спас "амурский адмирал" Невельской, еще за полвека предвидевший такую возможность и настоявший на сооружении крепости Чныррах. Несколько выстрелов крепости быстро успокоили посланцев японского императорского флота.

Русские солдаты, матросы и офицеры появились в Японии только в качестве военнопленных. В виде трофея победившая Япония получила по Портсмутскому миру Южный Сахалин, который, кстати, русский царь не собирался отдавать. Но, очевидно, в благодарность за само предложение мира и, как считают некоторые из исследователей, по просьбе американских посредников, самостийно подарил русский посланец граф С.Ю. Витте. Эпизод в известной степени загадочный. Говорят, на волоске повисела и судьба Камчатки.

Как бы там ни было, Портсмутский мир Россия признала и выполняла, подписывая и далее "мирные" соглашения вплоть до Договора о русско-японском союзе 1916 года.

Факт, на который следует обратить внимание.

Как и на другой. В январе 1925 года в Пекине была подписана совместная Конвенция об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией. СССР признал действенность Портсмутского договора, но специально оговорил, что это "никоим образом не означает, что правительство Союза разделяет с бывшим царским правительством политическую ответственность за заключение названного договора". Оговорка, реализованная двадцать лет спустя, в августе 1945-го. В обстоятельствах, созданных самой Японией.

К моменту подписания Конвенции советское правительство располагало обширными и подробными итогами японской интервенции на Дальнем Востоке, совокупным счетом, готовым к предъявлению Японии. Японские государственные деятели, судя по всему, тогда пренебрегли и оговоркой, и счетом. И напрасно.

Иск без срока давности

Японская интервенция и оккупация, стержень всех погромных действий и событий на Дальнем Востоке с 1918-го по 1922 год, особой оригинальностью не отличались. Вначале, в эру "союзных" отношений, еще до революции, Дальний Восток наводняется японской агентурой. Первая ее волна. Затем, в начале 18-го, во Владивостоке вдруг гибнут мирные японские подданные, которых следовало срочно защитить, и 5 апреля высаживаются войска. Вторая волна. А за ней и третья - коммерческая: из посланцев японских фирм и компаний.

Сибирский экспедиционный корпус вобрал в себя половину всей японской армии. Особую роль в нем играли победоносные квантунцы с опытом сокрушительного разгрома русских войск. Но и их навыки не сгодились в упрямой России. Налет за налетом и бой за боем партизаны быстро приучили японских военных держаться скученно, большими гарнизонами, а по деревням и проселкам хаживать только крупными соединениями и не слишком далеко от железной дороги. Отыгрывались на мирном населении. И при любых потерях год за годом шел откровенный грабеж.

Комиссии по выяснению убытков и жертв интервенции начинали свою работу по мере вытеснения японских войск на юг, в Приморье, еще при Дальневосточной республике. По свежим следам. Первые папки легли на стол в 1921 году. Документы страшные, погружаться в них и ныне тяжело. Дальневосточная Хатынь, село Ивановка (в Амурской области), сожженное и расстрелянное в марте 1919 г. вместе с его жителями, включая женщин, стариков и детей, было вовсе не исключением. За ним последовали деревни Сохатино, Серновская, Заливка, Крутой Лог. Жгли села в Приамурье, жгли в Забайкалье и Приморье. Всего в Амурской области японскими оккупантами было сожжено 1685 построек, а в Приамурье - 1617.

"Анкеты о лицах, погибших или искалеченных по вине интервенции" вызывают откровенный ужас. Вот одна из деревень Спасского уезда: "Федорец Д.И. 22 лет. Заколот штыками японцами как партизан. Якуб А.С. 21 года. Также заколот штыками японцами. Андрущенко З.М. 51 года. Зарыт японцами в землю живым". Акт из села Черниговка: крестьяне И.Сапоцкий, В.Сапоцкий и С.Болтенко (57 лет) застрелены японцами без всякого повода. На разъезде 724 версты Амурской железной дороги японские солдаты сожгли 12 рабочих. Там же, в Амурской области, в с. Дамбуки расстреляно 14 человек, на Владимирском и Улачинском приисках - 22 человека, в д. Усть-Умлекон замучено 3 крестьянина, в д. Белоногово - 12 человек, в с. Жариково людей заживо сжигали на кострах. И так по всему Дальнему Востоку и Забайкалью.

Особенно кровавыми выдались для дальневосточников 4-5 апреля 1920 г. - дни бессмысленного и жестокого японского путча, "авторов" которого давно бы следовало найти и назвать поименно. Во Владивостоке и его окрестностях японцами убито около 2000 человек. В Никольске-Уссурийском - 800. В Спасске - 500. Шкотово - 300 (многие обезглавлены). В Раздольном - 100. В Алексеевке - 100. В районе Хабаровска - более 2500 жертв. И так далее.

Более всех пострадал Хабаровск. Дома буквально расстреливались из орудий. До сих пор сохранились отметины. Только железнодорожное хозяйство станции Хабаровск 5 апреля понесло убытков на 2392231 руб. золотом. Амурская железная дорога предъявила японским интервентам счет с сентября 1918 г. по апрель 1920-го на 12776174 руб. золотом. Разгром базы Амурской флотилии оценивался в 13000000 руб. золотом.

Одновременно грабилось население. Лишь в Амурской области японскими военными было "изъято" у крестьян 286490 пудов фуража и продовольствия. Гондатьевское сельское общество (Приморье) сообщает: "Наносят насильный и нахальный воровской вред, ломают замки, забирают все ценное и понравившееся, стреляют в людей в страх, дабы не мешали грабежу куриц, яиц, молока, сахару, чая, спичек, сала, ножей, кружек…" Угнаны тысячи лошадей и голов скота. "Реквизировались" пароходы и баржи. Вывозились трубы, станки, инструменты, котлы, рельсы и шпалы, пряжа, чугун, сталь, цветные металлы, сера и фосфор, воск, резина и селитра, квасцы, спички, кофе, чай, нафталин, военное обмундирование и снаряжение, балки и трос и т. д и т. п., громились школы, телеграфные станции. Вот данные Владивостокской таможни о вывозе в Японию в одном 1920 году: цинка - 106831 пуд, серы комковой - 58678 пудов, проволоки - 83962 пуда, серной кислоты - 15832, мануфактуры - 12619, машин - 7629 пудов, суперфосфата - 10889, меди - 3334, кофе (в зернах) - 5635, аппаратов связи - 909 пудов, разных грузов - 51410 пудов. Одного зерна в 1921 - 1922 годах было вывезено в Японию 8284000 пудов.

Дальневосточные верещагины, как видим, были дотошны и неотступны.

А еще - рыба. Только с рыболовных участков Приморья японскими рыбопромышленниками было вывезено сельди: в 1919 г. - 14374449 штук (52 процента всего улова), в 1920-м - 14889864 штуки (63 процента всего улова), в 1921 - 25924361 штука (75 процентов всего улова). Из района Николаевска-на-Амуре в 1922 г. - 1185950 пудов рыбы (81,1 процента всего улова).

А еще - лес. За годы интервенции в Японию ушло более 20 млн. куб. футов. Все это - без таможенной уплаты.

Всего-то Приморской области японские интервенты нанесли ущерб, оцениваемый в 206632126 рублей золотом.

Честно говоря, масштабы ограбления Дальнего Востока поражают воображение. И если бы не начало 90-х годов в истории нашей страны, достойны были бы Книги рекордов Гиннесса.

К сему аналогичные иски были собраны и к американским "миротворцам", и к английским, и к прочим. И до сих пор висят долги владивостокской таможне: чехословацкого командования - 23397035 руб. золотом, английского - 9836774 руб. 23 коп. золотом, итальянского - 1680178 руб. 81 коп. золотом.

Признав себя правопреемником Советского Союза и даже начав выплачивать по претензиям тех, кто пострадал за рубежом от Октябрьской революции 1917 г., мы имеем все основания затребовать оттуда и старые должки Советской России, как и Дальневосточной республике. Иначе как-то странно получается…

Из всего этого следует

Точную цифру должны назвать специалисты. Предварительно же, переведя это все в любимые у. е., можно заговорить о десятках миллиардов долларов.

С возращением нашей стране Южного Сахалина и Курил, с отработкой на наших стройках и шахтах японских военнопленных об этих подсчетах и исках понемногу забыли. С возобновлением японских требований они столь же объективно должны быть возвращены в обиход переговоров как предварительное условие для дальнейшего их хода, а не в качестве торга. Разумеется, если мы - уважающая себя страна. А точнее - если наша верховная власть умеет уважать себя и свою страну. Да вот в том-то и весь вопрос!

Ю.ЕФИМЕНКО, почетный член Приамурского географического общества, Газета «Южно-Сахалинск сегодня».

31 марта 2005г.