Информация: Культура, искусство и религия

Благие намерения ведут в сад


На протяжении пяти лет театр Андрея Бажина складывается как пространство качественной литературы, как территория напряженной мысли и чувства, иногда – страстей, высекаемых в процессе общения с драматургами. И практически каждый сезон вводит в афиши Чехов-центра его версию «классика как современника» – отнюдь не бесспорную, но всегда дающую пищу для размышлений.

В новой работе художественного руководителя Чехов-центра Андрея Бажина присутствуют и верность тексту, и очень точная музыкальность, и прекрасный актерский ансамбль, и привычная длительность, и дробность действа, к финалу впадающая в предсказуемую затянутость. Все персонажи при местах и при словах. На этот раз Андрей Бажин поставил трагедию – «Вишневый-с Ад». Точнее, предъявил целый букет трагедий и изломанных судеб разной степени убедительности – по числу действующих лиц. Ну разве что без драматизма пляшет веселенький данс-квартет с тщательно закрученными пейсами в звании «еврейский оркестрик», который у автора «за кадром», а у А. Бажина во всей красе и многообилии присутствия. Знаменитый садик, о котором толкуют почти три часа, остался за скобками. Художник Владимир Колтунов (Москва) благоразумно воздержался от прямых «вишневых» мотивов на сцене, у него образ рушащегося мира буквален: в конце концов нарядные стены дома Раневской, осененные хилыми мхатовскими чайками, падают от одного прикосновения пальца Лопахина, опоры прогрессирующего практицизма.

Настаивая на том, что Чехов к лицу Чехов-центру ХХI века, режиссер Бажин решительно переворачивает вверх дном наше представление о навсегда устоявшемся. Отыгрывается каждое чеховское слово, и читаное-зачитаное начинает звучать по-другому. И эта «ребусная» природа спектакля сообщает ему особую интригу.

Впрочем, главное достоинство «...Ада» для меня не только в этом. Чеховское пространство оказалось почвой, на которой во всей силе и красе оказалось явным мастерство очень хороших актеров (чего не способны высветить при всем старании иные современные драмопусы, богатые пустотой). В первую очередь Марии Шараповой и Ильи Глебова, пока еще не открытых в полном масштабе ни режиссерами, ни зрителями. Андрея Кузина, с поразительной силой одушевившего Лопахина, Виктории Дроняевой (Варя), Андрея Кошелева (Симеонов-Пищик), Павла Соколова (Петя), Василия Бабаева (Яша), Любови Овсянниковой (Шарлотта)...

Впрочем, говоря об этом спектакле, стоит воздержаться от какой-либо очередности, потому что он на редкость богат на мощные актерские свершения. Ведь нет в искусстве первых и вторых – есть настоящие, активно талантливые, ну и все прочие. И мы вправе ожидать от театра Андрея Бажина взятия новых высот – уже в следующем сезоне.

Мне кажется, что в новом спектакле возобладало неуютное предчувствие беды, грядущих катаклизмов, которые одни преодолеют, а другие – в меру имеющейся силы духа – попытаются избежать. Невзирая на замечательный домашний антураж – с камином, жеманной горничной, лихорадочной радостью встречи после долгой разлуки.

Вопреки этому предчувствию, уходящая натура – Раневская и компания – цепляется за свою свободу не быть рабами пошлости и порядка, в данном случае в виде дач и дачников. В общем, делай как знаешь и будь что будет, даже если в этом нет особого благоразумия. Эта странная смесь фатализма и пофигизма, что ни говори, страшно симпатична нашему человеку – то самое качество, что заставляет верить финансовым пирамидам и рыбачить на льду залива Мордвинова.

Не идеальная героиня, не королева, но просто женщина, позволяющая себе любить, – такую Раневскую создала Мария Шарапова. С этаким лицом, с необыкновенными глазами М.

Газета "Советский Сахалин"

22 апреля 2008г.


Вернуться назад