Мало-помалу сахалинская театральная чеховиана обогащается – все-таки имя на фасаде надо оправдывать. Из обращений сахалинских постановщиков последних лет непосредственно к чеховской прозе можно вспомнить только «Хирургию» режиссера Игоря Гуревича, да и та как-то не прижилась. А то могла бы тоже войти в пределы обширной областной культурной программы, которая предназначена к празднованию 150-летия самого сахалинского из российских литераторов. В сегодняшнем репертуаре Чехов-центра существует спектакль Андрея Бажина «Вишневый-с. Ад». И вот только что сошли «со стапеля» «Страсти по Андрею» по повести «Палата № 6» в режиссуре Петру Вуткэрэу (Кишинев). А в продолжение чеховской темы на сахалинских подмостках режиссер Александр Норд-штрем планирует работу над «Островом Сахалином». Разумеется, любопытство томило с самого начала, как только была обнародована идея инсценировки «Палаты № 6» в Чехов-центре: почему именно она, зачем и как это вообще можно сделать, чтобы зритель не сбежал из зала в первые десять минут? Сюжет известный и беспросветный («в общем, все умерли»), а на дворе мировой кризис, и без того, согласитесь, обстановка нервная. Но, как говорится, устаревает не суть, а форма. Да и где ж Чехова ставить, как не «у себя дома», задавался вопросом П. Вуткэрэу. Помнится, режиссер признавался – при всей своей безграничной любви и почитании – в своем «не до конца» понимании Чехова и его гражданского подвига. Почему именно этот, один-единственный из сотен российских писателей, не самый здоровый и не самый благополучный, решился на сахалинскую эпопею? «Виновата» в том особая чувствительность, которая мешает дышать, спать и наслаждаться жизнью отдельно от всех прочих сограждан. Но это беспокойство – неотъемлемое свойство большого художника – от литературы, от сцены ли, вчера ли, сегодня. Одного оно сподвигло на создание книги, потрясшей общество, другого – на перевод ее на театральный язык с убежденностью, что эта человеческая история будет принята или хотя бы понята жителями ХХI века. Оттолкнувшись от «Палаты...», постановщик выстроил зрелище чрезвычайно эффектное, супердинамичное и остроумное. П. Вуткэрэу взял на себя не только режиссуру, но и музыкальное оформление, сценографию. Пространство сцены организовано многозначно – легкая двухэтажная металлическая конструкция, решетки которой напоминают то тюрьму, то ограду летнего сада; двери – кровати узников – трансформируются в нужный момент в вагончики для путешествия. Стильная музыкальная и световая партитура оказалась здесь тем цементом, той нервической энергией, которая скрепила форму и содержание в единое сущее, поступки и мысли героев. Идя на этот спектакль, следует быть готовым к массе «дописанных» режиссером неожиданностей: жаргону, мужскому стриптизу за стеклом, публичному наглому обольщению, беспощадным пинкам и затрещинам, смешению всех мыслимых жанров. Налицо стремление каким-то образом преобразовать донельзя хрестоматийное произведение. А уж избранный жанр «Страстей по Андрею» – трагикомедия – автору «Палаты...», вероятно, и в страшном сне не мог присниться. Но если пробежаться по списку действующих лиц, найдешь массу параллелей, к примеру, с комедией «Покровские ворота». Маргарита Павловна? Пожалуйста – женщина-громкоговоритель Медсестра (Анна Антонова). Савва Игнатьич, простой, как телеграфный столб, и такой же несгибаемый? Да вот он – почтмейстер Михаил Аверьяныч Сергея Максимчука. Продолжая параллели – аж два Хоботовых, два натуральных интеллигента с тонной скорби в очах по причине подлости жизни – Громов (Константин Вогачев) и Рагин (Андрей Кузин), плюс доктор Хоботов Евгений Федорович (Павел Соколов) – нетайный эротоман... А если все-таки серьезно: образчиков добросовестного чтения текста на нашей сцене видано немало, и ничего особенного, кроме пяти пудов скуки, из этого порой не проистекло. Зацикливаться на текстуальной идентичности уже перестало быть нормой. Все зависит от остроты режиссерского зрения, открывающего недюжинные актерские силы и меры таланта. А они имеют место быть. Достраивая здание чеховской «Палаты...», Вуткэрэу – признавался – поступил дерзостно, а именно: не только дополнил текст Чехова, но и ввел новых героев, а имеющихся наделил весьма отличными от оригинала характерами. В коей мере оправдано наличие рыжей фурии Медсестры, вульгарной и шикарной стервы с ухватками надзирательницы концлагеря (она же замотанная в платки кухарка Дарьюшка)? Да тем, что Анной Антоновой в этом случае дан выпуклый облик вселенской пошлости, которая, как плесень, переживет цивилизацию. Павел Соколов из своей довольно эпизодичной (у Чехова) роли доктора Хоботова развернул зловещий и объемный образ: палач, циник, но чертовски гламурный, бурно флиртующий – наверно, фамилия обязывает. Самый занятый актер театра Андрей Кузин предстал в роли Андрея Ефимыча Рагина глубоким и тонким исполнителем, сумевшим постичь мятущийся мир своего героя. Константину Вогачеву (Громов) молодость не помешала создать очень волнующий, драматичный образ. При значительной разности опыта, актерского и личного, К. Вогачеву и А. Кузину удается передать ощущение человеческой подлинности, а значит, в роли сыграть судьбу. И очень значимым впечатлением спектакля, благодаря которому история болезни «Страстей по Андрею» все-таки родом из «Палаты...», стал голос Автора. Созданный режиссером персонаж Марии Шараповой (от Автора) точно вписался в общий контекст, воплощая вселенские сострадание и любовь. Спектакль не есть лишь умозрительная головоломка, придуманная вдохновением режиссера. В него обязательно должны вмешаться и получить преломление атмосфера места действия, мысли, проблемы, предмет каждодневных тревог самих зрителей, говорил П. Вуткэрэу. И этот посыл ощущаем отчетливо, поэтому, пробиваясь через балаганную пестроту внешней оболочки, «Страсти...» наполнены болью как свойством жизни. Ну путается под ногами у злого мальчика Хоботова и развеселой фемины Медсестры пара интеллигентов – один уже с клеймом пациента маленькой сельской психиатрической больнички, а другой на пути к ней. Они портят праздник своими несвязными и не сильно нужными дискуссиями – ну как жить человеку, когда жить невозможно. Дискуссии эти не особенно громки: оба не борцы, а жертвы, но без таких, которые поперек жизни, «народ неполный», как говорил А. Платонов. Это у медперсонала, до отвращения оптимистичного, все ясно и понятно, у этих же – горе от ума и, как следствие, сумерки сознания. Мы можем гордиться, если захотим: у нас есть свой бренд столетней выдержки. Как вся Россия вышла из гоголевской «Шинели», так и наш остров – из «Палаты № 6». Вопрос в том, далеко ли мы ушли от ее порога? Что изменилось и изменилось ли? Несмотря на шельф, нефть-газ и лучезарное будущее, тотальная отчужденность и одиночество среди людей – все такая же верная примета бытия. П. Вуткэрэу всего лишь вынес на сцену одну из маленьких жизненных трагедий, которые творятся здесь и сейчас – в квартирах, больницах, СИЗО, еще где-нибудь. Мы прилагаем все усилия, чтобы отречься от неблагодатного прошлого, а оно не отпускает и кое-где прорастает в удручающих масштабах и качестве. Именно потому, что умная режиссура дала простор каждому из участников спектакля выразиться ярко и убедительно, с названием можно поспорить: по сути, это страсти не только по Андрею. Но и по Ивану Громову, и по Хоботову, и по Медсестре, и по четырем безымянным безумцам (Василий Бабаев, Антон Ещиганов, Леонид Всеволодский, Артемий Семичаевский), и даже Марии, которая включена в жизнь спектакля как органичная носительница чеховского начала. Очень здорово, что в жизни актеров нашего театра случилась эта нерядовая встреча, что выпал шанс поработать с человеком, для которого театр – призвание без альтернативы. И, думается, эту свою увлеченность П. Вуткэрэу сахалинским ученикам передал «со всею страстью беспредельной». Возможностью общения с П. Вуткэрэу Чехов-центр обязан настойчивости художественного руководителя областного кукольного театра Антонины Добролюбовой, убедившей большого мастера в том, что сахалинский театр – территория перспективная. Актерское мастерство существенно прибавило в весе у всех участников почти двухмесячного мастер-класса П. Вуткэрэу. Не случайно же актриса Мария Шарапова на просьбу поделиться впечатлениями от работы с молдавским режиссером отвечала лаконично: «Это – счастье. Если бы было возможно, чтобы оно длилось вечно... У Вуткэрэу я готова играть все, что угодно». Переходя в возраст средний, наши актеры имеют достойный багаж. Переболев «Страстями...», они остались целостным ансамблем, но перестают быть одинаковыми. Зрителю же новый спектакль предлагает вместе с актерами потрудиться разумом и сердцем. В связи с чем здоровья нам и душевного равновесия. А познакомиться с творчеством театра «Эжен Ионеско», руководимого П. Вуткэрэу, все же очень бы хотелось. В Японии постановки этого режиссера идут с завидной регулярностью. Мы же вроде соседи, не так ли? И. СИДОРОВА. Фото Сон Кин Хо.
Cантехника
