Хочется в Италию. Или в не менее далекую Швецию. А вместо этого вы сидите на Сахалине в театре и смотрите итальянскую комедию XVIII века под шведским соусом производства XXI века. И думаете, что классические сюжеты не поддаются коррозии времени. Для кого как, а для меня «Трактирщица» в версии Александра Нордштрема – спектакль про бесконечное несовпадение наших желаний и возможностей. И триста лет, разделяющие драматурга Карло Гольдони и режиссера Нордштрема, ничего не меняют – ведь нереально же исправить, изменить человеческую природу. Да и незачем. Конечно, «Трактирщица» Гольдони – Нордштрема не претендует на глобальную заумь. Но приглашает улыбнуться и порадоваться жизни в любых ее появлениях. Она в обойме нашего театра что-то вроде изящной игрушки, наподобие золотого флакончика, подаренного Мирандолине невезучим ухажером. Она призвана компенсировать колдобины невиртуальной реальности и открыта зрителю, страждущему милого вечера в обществе приятных дам и экспрессивных кавалеров. Сыграем в любовь без слез, в борьбу без поражений – человечество, смеясь, дружит с прошлым. Само собой, дремать под напором смерчеобразной «Трактирщицы» не удастся. Хотелось бы верить, что именно так выглядит пресловутая итальянская экспрессия, навеянная в широком спектре мифами и легендами – от «Труффальдино из Бергамо» с Константином Райкиным и Натальей Гундаревой до хабаровских «Аристократов поневоле» с пересадками на «уно, уно моменто». Все же премьера «Трактирщицы» оказалась ну очень шумной. Темперамент, по режиссерскому замыслу, выплескивался в утомительных «больших гонках» действующих лиц по зрительному залу, так что значительная часть спектакля там и протекала – в междурядье. Особо впечатлительные зрители переживали за артистов: не убились бы ребята прямо на рабочем месте. А потом и за себя, потому что в пылу борьбы всех со всеми со сцены вылетали предметы (зонтик, фрукты). А потом у Мирандолины появился в руках утюг... А кавалеры начали драться на шпагах и лезть на стенки... А дамы – активно раздеваться, потому что очень есть хочется и жизнь пропадает зря. А пытка-пародия контрабасом в течение вечера в жанре «Пилите, Шура, пилите»? Актеры Чехов-центра, при всей своей тонкой душевной организации сумевшие освоить за пару недель только «чижика-пыжика» и такие же нехитрые композиции, убедили: в камерный оркестр в трудный час их не возьмут. А контрабас – пожалуй. Ему режиссер, по-моему, отдал главную (после Мирандолины) роль. На сцене это находка занятная – и постоянно занятая. Его берут в союзники в борьбе за сердце женщины, в него же от женщины прячутся. К тому же когда контрабас «говорит», то не шепелявит – в отличие от ряда исполнителей. Одно дело, когда «фефект речи» – рассчитанный смехотворческий прием (которым активно здесь пользовались), другое – когда у актера просто проблемы с дикцией и он над нею не работает. И когда на сцене собирается больше одной такой проблемы, получается, извините, «шоу шепелявых». Так что хорошо бы перенять опыт Демосфена. Если, конечно, участие в «Трактирщице» не лишило актеров голосов вообще. Комедия шла на очень высоких нотах и при этом оказалась на удивление немузыкальной. Хотя создатель спектакля вызвал на подмогу тени сладкоголосых итальянцев 1980-х (в исполнении играюще-поющих актеров Чехов-центра), эта придумка выглядела довольно бледно. Зато порадовали раздвижные декорации в веселеньких цветочках (сценография Ирины Долговой, Петербург) на фоне актеров в нарядах в полосочку. Пикировки группировок синих и зеленых (по цвету камзолов) – самое живое впечатление спектакля. Похоже, ребята вволю порезвились. Заморский гость проделал поистине титаническую работу: за два месяца сотворить фактически три постановки – одну чеховскую и «Трактирщицу» в двух составах – не шутка. Плюс двойной «Трактирщицы» неоспорим: во-первых, наличие дублеров всегда дополнительная гарантия, что постановка не вылетит из строя по болезни актера. Во-вторых, на свет родились два весьма разных спектакля, шитых по эскизу гольдониевской пьесы, – со своим настроением и атмосферой. Партия тощих и младших – в ролях маркиза Форлипополи (Константин Вогачев) и графа Альбафьорита (Александр Ли), заезжих актрис (Ирина Звягинцева, Анастасия Федяй) – привнесла флер романтичности и трогательности, а партия побольше и старше (Сергей Максимчук, Андрей Кузин, Мария Безлюдко, Ольга Васильева) – солидность. Главную роль поделили Анна Антонова и Наталья Красилова. У первой рисунок роли более яркий, почти вызывающий, у второй – сдержаннее. Что до главного оппонента труженицы гостиничного сервиса, то Илья Глебов и Василий Бабаев в роли кавалера Рипафратты решали нелегкую задачу: сначала выдумать себе дракона в юбке, на которого плеваться огнем одно действие, а второе действие изображать телячью наивность и бурю в тазике с водой. И там и сям – с одинаковой силой страсти и кулаков. Потому что любовь напала из-за угла, без видимых причин. А удержал ее только незаметный Фабрицио: у Леонида Всеволодского единственного нет дублера. Между тем он играет человека, которого можно сравнить с воздухом: замечают его, когда нет, когда дышать нечем. В конечном же счете желается невозможного – по-гоголевски: если бы к носу Ивана Иваныча приставить уши Ивана Никифоровича... Так вот, если бы в одном спектакле свести Анну Антонову с Василием Бабаевым, а Константина Вогачева и Александра Ли с Ириной Звягинцевой и Анастасией Федяй, «Трактирщица» оказалась бы куда выигрышней обеих предложенных версий. Комедия стала бы смешнее, легче и изящнее, избавилась бы от некоторого привкуса вульгарности, которую в порыве трудового азарта выдают за раскрепощенность. «Трактирщица» разыграна как большая ода радостей феминизма. Джентльмены всех расцветок по очереди лезут в мышеловку к Мирандолине. Сыра там нет, одна видимость. А она вся такая «стерва-душечка-потянет-отпустит»: вместе тошно, врозь скучно. Одно удовольствие – сначала стравить всех бультерьеров в одном месте, а потом быстро найти крайнего и осчастливить собой, пока не передумала. Ожидались, может, утонченные любовные кружева родом из солнечной Италии. А на поверку вышла война здоровых (а то и здоровущих, судя по телосложению участников) амбиций обоих полов, в которой победили не чувство и не богатство ума, а расчет и терпение – вот главные и скучные добродетели. Страсти-мордасти были, но по английской поговорке: «Много шума, мало шерсти, – сказал черт, остригая кошку». Ну и хэппи-энд вышел логическим: верх взял голимый прагматизм, что и обрекает данный сюжет на актуальность еще на триста лет вперед. А любовь, которая, как уверяют поэты, правит миром, в «Трактирщице» и не ночевала. Хотя не исключено, что она там подразумевалась – в первоисточнике. Пусть отдельные персонажи в партере все же жаждут тайны, которой, подобно хорошему шампанскому, искрится и будит чувства иной раз спектакль. Но это уже будет другой спектакль. Главное, чтобы он был. И. Сидорова.
Cантехника
