В южно-сахалинской центральной библиотеке открылась экспозиция необычных находок нашего земляка Михаила Шерковцова. Это – вещественные памятники времен губернаторства Карафуто. Коллекционер, исследуя по старым картам места бывших японских поселений, первым делом ищет чугунные литые печи, жаровни, грелки – следы семейных очагов, спасавших людей в холодные зимы, кормивших их горячей едой, собиравших родственников у живого огня. Увлечению Михаила Евгеньевича (он ландшафтный дизайнер и художник) вот уже сорок лет. При первой возможности он отправляется в сахалинские леса с лопатой, металлоискателем, медикаментами и небольшим запасом продуктов – лишний груз в дороге в тягость, да и тайга прокормит. А так как на юге острова все исхожено и предметов практически не найти, то ему приходится ездить на север, к 50-й параллели или в район Бошняково. Возвращается похожим на лешего, но счастливым, потому что удачлив в поиске. – Нередко приходится долго сидеть в сырых ямах, откапывая предметы прошлого века, – рассказывает он. – Время работает против них. Если металлические находки неправильно реставрирую, то они рассыпаются в прах. Задача – сохранить их, чтобы полнее воссоздать картину жизни людей того периода. Кузнечное литье в Японии стало развиваться в конце XIX – начале ХХ веков. Промышленность этой страны и творческая инженерная мысль в таком направлении работали очень активно. Ведь поселенцев на Карафуто было десятки тысяч. Каждую семью надо было снабдить чугунной печкой, иначе взрослые и дети могли замерзнуть в здешнем климате. Отлитые печи завозили на Сахалин. Сейчас в соседней стране таких образцов практически уже нет – для Японии это архаика. А на Сахалине сохранились разные очаги, и поисковику очень важно собрать более полную их коллекцию. На выставке представлено 12 печей. Есть у М. Шерковцова еще несколько в запасниках и не доставленные из тайги. Собирает художник и японскую посуду того же периода. С ней связано немало интересных историй, требующих детального исследования. Несколько лет назад сотрудник областного краеведческого музея В. Шубин в поисках следов Курилороссии на о. Уруп во время раскопок нашел английскую тарелку с изображением ивы. В Южно-Сахалинске Михаилу Евгеньевичу встретились чашки с тем же рисунком. Через много лет в экспедициях на севере острова он обнаружил посуду с таким же рисунком, на которых – ива, монахи, идущие по мосту, и пагода. Самая последняя находка – маленькая чашечка с точно таким же сюжетом и с надписью «Made in Japan». Пока не известно: то ли англичане продали патент японцам, то ли к последним каким-то образом попали медные доски, с которых печаталось изображение, либо мастера Страны восходящего солнца просто оказались умелыми копиистами. В экспозиции М. Шерковцова представлены маленькие чашечки для сакэ – сакэдзуки с военной тематикой. На одной надпись: «Оружейную службу закончил. 23 года. Весна». Вероятно, молодой человек по этому радостному поводу изготовил ее себе на память. Встречаются сакэдзуки с философскими изречениями. К примеру: «Человеческая жизнь подобна цветущей сакуре». Есть в коллекции М. Шерковцова редкие снимки, оригинальные фарфоровые бутылочки для сакэ, чайник с инкрустацией – прекрасная работа одного из японских художников 1928 года, курительная трубка с надписью: «Кури один, не думай о другом». На другой ее стороне предостережение: «Помни о безопасности». Город был густонаселенным, деревянные дома стояли очень близко друг к другу, часто возникали пожары. Михаил Евгеньевич рассказывает о том, какие находки особо греют сердце: – Однажды в экспедиции хотел найти целый предмет, а обнаружил разбитую сакэдзуки и выбросил ее. А нашел целую – пожалел об опрометчивом поступке. Но осколок найти не смог, а он был особый. Понял это, когда опустил в лужу пиалу – с ее дна глянуло женское лицо. Дело в том, что некоторые сакэдзуки обладают линзой. Когда в них наливают напиток, то на дне чашки проявляется изображение женского лица. Эта технология была опробована Японией еще в начале ХХ века. Другая удивительная находка была связана с моей семьей. Мы возвращались из Анивы. Проезжая мимо японского моста во Владимировке, попросил у жены полчаса на раскопки. Она в ответ: «Ты же целый день нырял в море, какие еще могут быть раскопки?». Когда я поставил машину, взял лопату и стал копать, подошла жена и сказала: «Сейчас ты найдешь красивейший чайник ручной работы и три сакэдзуки, а больше ничего». Понятия не имею, что это было, но через пять минут я действительно поднял из земли уникальный чайник с изображением морского дна и крабов, ползущих через траву, а следом – три чашечки с таким же рисунком. Вот такие совпадения. Для меня незабываема история сакэдзуки с олимпийской символикой. Не знаю, была ли она ее владельцу подарком за участие в Олимпийских играх в Германии в 1936 году и как она попала в глухую таежную деревню на 48-й параллели. Я нашел это поселение по карте, шел по бывшей улице, а потом необъяснимо для себя возле кустов шиповника опустился на колени, вырезал в земле прямоугольник, поднял дерн. Оказалось, что я вырезал его точно по краям резинового коврика, который там оказался, а под ним находилась сакэдзуки с олимпийской символикой. Поисковик признается, что ощущает теплоту найденных предметов. – Небольшие вещицы подолгу ношу в кармане, поскольку расстаться с ними невозможно, – говорит Михаил Евгеньевич. – Но все же моя особая любовь – печи. Их вполне можно отнести к предметам искусного кузнечного литья. Японцы всегда очень быстро перенимали опыт других стран. Первой печью, которая у них появилась в начале ХХ века, стала американская «Расси», второй – «Юнкер». В 1928 году Масаичи Камада отлил свою авторскую печь. Следом появилась целая их серия. Некоторые через верхнее отверстие топились сырыми дровами, а через нижнее – сухими. Другим требовался кокс или угольные брикеты, третьим – обычный уголь. Каждая печь имела свое назначение. В коллекции М. Шерковцова есть и первая японская походная печь с бункером торговой марки «Фукуроку», изобретенная в 1924 году Тоесабуро Судзуки. Ее Михаил Евгеньевич с напарником В. Касимовым нес из лесу восемь километров. Погрузил ее в лодку, вышел в море. Начался шторм. После получасового рискованного плавания, когда суденышко стало заливать водой и оно начало зарываться в волны, пришлось возвращаться. Большой волной путешественников выбросило на берег. – Первое, о чем подумал, – рассказывал М. Шерковцов, – не утопить бы печь, чтобы потом за ней не нырять в этом гиблом месте. Там река вливается в море, и ее воды смешиваются с высокой волной прибоя, все кипит в водоворотах. Три дня в ожидании хорошей погоды мы не могли покинуть побережье. Было приключение и с доставкой еще одной находки, изготовленной в начале прошлого века фирмой «Тайе». В ясный день в километре от Бошняково лодка налетела на подводный камень. От сильного удара из нее вылетели все вещи, кроме печи. Ее удалось доставить на берег. Мечта коллекционера – создать в одном из уцелевших японских зданий областного центра музей Карафуто. Он готов наполнить его различными коллекциями, поделиться своими знаниями и умениями. Хоть сегодня он может организовать новые экспозиции, рассказывающие о стеклодувном и аптечном искусстве японцев, воссоздать типичное их жилище той поры с мебелью, посудой, фотографиями, музыкой (у него хранятся даже пластинки с песнями). Словом, М. Шерковцову есть что показать и рассказать землякам и гостям города об этой странице из истории области. Упустить такой шанс было бы недальновидно не только для города, но и для региона. Сейчас же Михаил Евгеньевич в одном лице и поисковик, и реставратор, и хранитель, и экспозиционер уникальных коллекций. Он старается не для себя, а для всех, кто живет и будет жить здесь, а также приезжать на острова. Л. СТЕПАНЕЦ. p. s. Выставка «Последнее тепло Карафуто» организована сотрудниками центральной городской библиотеки, реализующей проект «Музейный уголок в библиотеке». В ней также приняли участие краеведческий музей с. Синегорск и народная артистка РФ К. Кисенкова. Увидеть раритеты можно будет до 1 августа.
Cантехника
