Вроде бы надо радоваться. В нынешнюю путину сахалинским рыбакам выделены квоты на минтай в объеме, превышающем 395,4 тыс. тонн. Это более чем на 67,1 тыс. тонн больше, чем в 2009 году. Как говорят – с учетом того, что лососевая путина-2010 прогнозируется неурожайной, добытчики минтая могут обеспечить большую часть общеобластного улова рыбы. Однако на самом деле оптимизма у рыбопромышленников нет. 15 самых современных сахалинских минтаеловов на эту путину не пойдут. Как, впрочем, не были допущены они и к предыдущей путине. Проблема возникла на уровне правительства. В конце минувшего декабря первый вице-премьер В. Зубков встречался с владельцами 27 бербоут-чартерных судов (15 сахалинских стеркодеров и 12 камчатских бербоут-чартерных судов). От имени правительства он предложил «фрахтователям и владельцам судов, построенных в 90-х годах под правительственные гарантии, вариант решения проблемы, которая возникла в начале прошлого года из-за вступивших в силу поправок к федеральному закону о рыболовстве №166-ФЗ». Это хорошо, что предложил. Лучше поздно, чем никогда. Но наше правительство бывает оперативно... лишь задним числом. История вопроса такова. В 1994 – 1995 годах специально для сахалинских рыболовецких колхозов за рубежом была построена флотилия судов-филетировщиков под названием «стеркодеры». Это средние рыболовецкие траулеры-морозильщики, СРТМы, фирменное обозначение которых – «стеркодеры» – пошло от названия построившей их норвежской судоверфи. Правда, СРТМы современные, таких в России нет. Это так называемые наши «мысы» – «Мыс Датта» «Мыс Орлова», «Мыс Левенорна», «Мыс Докучаева» и т. д. Судно проекта ФВС-419 («стеркодер») способно выловить и переработать до 20 тыс. тонн сырца в год. Оно на сегодняшний день самое эффективное среди среднетоннажных промысловых судов, причем специально построено для работы в суровых условиях Охотского и Берингова морей. Помимо добычи судно может переработать и произвести до 30 – 40 категорий филе минтая, рыбную муку и мороженую икру минтая. При этом расход топлива на таких судах в 2 раза меньше, чем у больших автономных траулеров-морозильщиков (БАТМ), которые также задействованы в промысле минтая. Свою роль играет и перерабатывающее оборудование фирмы BAADER. Прямо на судне рыба перерабатывается в высококачественное филе морской заморозки без добавления каких-либо химикатов, воды и прочих ингредиентов различной сложности укладки. Одним словом, мечта рыбака. Из-за чего же проблемы? Во-первых, суда строились под гарантию России на кредит немецкого банка KfW (400 млн. долларов). Причем кредитор требовал, чтобы стеркодеры были зарегистрированы не в России, а в какой-либо надежной стране (в те времена эти требования были довольно обоснованны). Потому ассоциацией «Союз рыболовецких колхозов и предприятий Сахалинской области» была специально создана и зарегистрирована на Кипре фирма «Беринг Траулерс Лимитед», 100 проц. акций которой владеет облрыбакколхозсоюз. Далее суда были этой фирмой сданы во фрахт областным рыбакколхозам и переведены в бербоут-чартерный реестр рыбных портов Сахалина. Это дало судам возможность плавания под государственным флагом Российской Федерации. Далее начались понятные сложности. Никому не надо объяснять, с чем столкнулись рыболовецкие колхозы в 90-х годах. Развал, банкротства, откровенное воровство (бывшего руководителя облрыбакколхозсоюза ищет Интерпол), «рука» государства – введение платности за квоты на вылов биоресурсов, недостаточность квот, постоянные кадровые перестановки и реформирование в Росрыболовстве, падение цены на филе минтая и прочее. Словом, у владельцев начались задержки в платежах по кредиту. А условия кредита были таковы – после его погашения в течение 10 лет корабли могут стать собственностью российских предприятий. Но не стали. Ситуация обострилась настолько, что немецкие финансисты подняли вопрос об аресте этих судов в иностранных портах, куда стеркодеры заходили на разгрузку и ремонт. Впрочем, со временем все стало налаживаться. Передел собственности в основном закончился, колхозы и те структуры, которые образовались на их месте, стали заинтересованно относиться к своей собственности. Кроме того, Внешэкономбанк России выкупил права по кредиту у KfW, то есть суда оказались во владении нашего государства. И опять, казалось бы, все хорошо. Но разве у нас так бывает? Во-первых, по соглашению с банком Росрыболовство решило перевести флот под крыло созданного при ФГУП «Нацрыбресурсы» ОАО «Нацрыбфлот». Уставный капитал последнего должны составить те самые стеркодеры (сахалинские и камчатские), причем Росрыболовство предполагало купить кипрские компании по номинальной цене – по 2,5 тыс. долларов. Но самое главное – в качестве обеспечения «Нацрыбресурсы» также рассчитывало получить в собственность 100 проц. акций всех компаний-фрахтователей, в нашем случае – рыболовецких колхозов и их дочерних структур. Естественно, наши рыбаки возмутились. Худо-бедно они уже начали платить долги по кредитам, массу средств затратили на содержание судов (в среднем содержание одного судна в месяц обходится в 50 тыс. долларов), приобретение квот на водно-биологические ресурсы и т. д., то есть резонно рассчитывали, что суда – это все-таки их собственность. Тогда со стороны государства (вольно или невольно) последовал традиционный ход. С 1 января 2009 года вступили в действие поправки в законодательство (ч. 4 ст. 16 федерального закона «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов»), которыми введен запрет на работу судов, собственником которых выступает иностранное юридическое лицо. Стеркодеры, которые, напомним, принадлежат кипрской компании, которая, в свою очередь, принадлежит сахалинским колхозникам, лишились права на промысел в российских водах. И в прошлом году современные сахалинские минтаеловы оказались не у дел. По расчетам областного департамента по рыболовству, рентабельная работа одного такого судна в год может принести около 10 млн. долларов. Финансовые потери предприятий-владельцев от неосвоения выделенных им квот составят 1,5 – 2 млрд. рублей (мы поддерживаем нашу рыбную отрасль!). Без работы остались примерно 1,5 тыс. высококлассных специалистов. Если бы эти суда работали, они могли бы освоить как минимум 25 тыс. тонн минтая, выпустить продукции на 1,5 – 2 млрд. рублей выплатить в виде зарплаты 250 – 300 млн. рублей, и только налога на доходы физических лиц заплатить более 35 млн. рублей. Да, в минувшем году судьба сахалинских стеркодеров была в центре внимания наших органов власти. Специальное обращение по этой проблеме направила в правительство областная Дума. Губернатор специально писал заместителю председателя правительства В. Зубкову с просьбой рассмотреть вопрос об отмене запрета рыболовецким судам типа «стеркодер» вести промысел в российских водах. Во время прошлогоднего визита главы Росрыболовства А. Крайнего ему эта проблема была обозначена специально. Обещания были даны. И вот, как уже говорилось в начале, В. Зубков провел по проблеме стеркодеров специальное совещание, на котором заявил, что «после проведения акта сверки Внешэкономбанком по неуплаченным кредитам Росрыболовство начнет работу с каждым судовладельцем. Если в итоге суда будут зарегистрированы под российским флагом, они получат разрешение на промысел в экономзоне РФ. Одновременно с каждым владельцем будет выработана индивидуальная схема погашения долга в течение 6 – 8 лет». «Что же касается экипажей судов, мы не допустим, чтобы люди пострадали, и готовы обеспечить их работой», – заявил В. Зубков. И что после этого заявления? – Да ничего, – ответил автору председатель правления Союза рыболовецких колхозов и предприятий Сахалинской области С. Сенько. – Суда как стояли «у стенки», так и стоят, в нынешней минтаевой путине, естественно, не участвуют, сколько будет длиться упомянутая «сверка» – никто не знает... Более того, как говорят отдельные судовладельцы, которым надоело нести убытки от простоя, «нехай Внешэкономбанк забирает свои суда». Только что банкиры будут ими ловит – непонятно. Наверное, деньги. Только как и для кого? В. ГОРБУНОВ.
Cантехника
