Победную весну 1945-го Нина Николаевна Харенко встретила в Восточной Пруссии. Награждена медалью «За взятие Кенигсберга». После окончания войны и демобилизации она осталась в этом городе с любимым человеком, старшим техником-лейтенантом связи Иваном Харенко. Они познакомились на Северо-Западном фронте зимой 1942-го и с тех пор не разлучались. Нину призвали на военную службу в августе сорок второго, в самый разгар войны. После окончания кратко-срочных курсов она полгода прослужила под Старой Руссой телеграфисткой в 9-й роте 33-го полка 11-й армии. Было ей двадцать лет. Небольшого роста, красивая большеглазая девушка, каких тогда немало оказалось в войсках связи. Девчонки «только от школьной скамьи» и трех-четырех месяцев, бывало, не прослужат – отправляют домой рожать. А что сделаешь? И на войне любили... У телеграфистов был свой блиндаж, где стоял тяжелый, неподъемный для Нины агрегат весом в 90 кг – телеграфный аппарат СТ-35. Ночью, принимая донесения, она частенько слышала завывающий гул «рамы», а в четыре утра девушек поднимали собирать разбросанные гитлеровцами листовки с призывами переходить на сторону так называемой Русской освободительной армии. Тот день, когда она впервые увидела своего Ивана, запомнился ей на всю жизнь. – Я стояла на посту, – вспоминает Нина Николаевна, – а он приехал с передовой, с наблюдательного пункта. Спросил, есть ли для него письма? Нашел одно, стал читать, потом говорит: «Хочешь посмотреть фотографию?». Я увидела симпатичную девушку. «Ну и что? – говорю. – Я ничуть не хуже». Не одна Нина обратила внимание на молодого лейтенанта. Но он выбрал именно ее. Летом 1943 года 11-ю армию расформировали. Но Нина и Иван опять оказались вместе. Теперь на 3-м Белорусском фронте в 675-м отдельном батальоне связи 53-го стрелкового корпуса. Нина служила рассыльной. Ее ласково называли «Копеечка», потому что девичья фамилия была Копейкина. Задача у батальона была такая – продвигаясь вслед за армией, быстро восстанавливать связь. И днем, и ночью (чаще ночью) приходилось Нине пробираться с донесениями в штаб, на радиостанцию или в политотдел, чтобы передать приказ о наступлении или другую важную информацию. Не все девушки возвращались с таких заданий. Иных потом находили растерзанными фашистами... Однажды, выполнив поручение, Нина зашла в «немецкий отдел» корпуса, где допрашивали пленных, а капитан ей говорит: «Копеечка, иди полюбуйся на трех фрицев». Оказалось, ночью она прошла, не заметив их. Они шли сдаваться и потому не тронули ее. Вот такая она оказалась везучая. С Иваном Владимировичем они зарегистрировались уже после войны, в 1946 году, в Казахстане, куда приехали в отпуск к его родителям. У работницы загса, которая выписала свидетельство о браке, не оказалось под рукой печати. Она попросила зайти на следующий день. Но на следующий день молодые уезжали. Свидетельство потом пришло по почте. Небольшой листочек с текстом на двух языках, казахском и русском. После Кенигсберга жили по месту службы Ивана Владимировича в Кирове. Получив направление в Куйбышев, где жить с семьей было негде, он вынужден был временно оставить Нину в ее родном селе Шиляково, что на Вологодщине. В мае уехал, а вернулся только в сентябре. В деревне все это время о ней шептались: «брошенка». А она уже носила под сердцем их первенца... В 1947-м семья завербовалась на Сахалин. Пообещали им дом и корову, выдали на руки три тысячи подъемных, и они поехали. Конечно, ни дома, ни коровы не получили. Первое время жили на вокзале в Южно-Сахалинске, с другими такими же завербованными. Когда Иван Владимирович устроился на работу в депо слесарем, предоставили им для жилья товарный вагон. В этом вагоне и родилась дочь Галя. Прожили они в нем полтора года. Нина Николаевна лет десять не работала, но за это время успела окончить курсы кройки и шитья и курсы секретарей-машинисток. Устроилась машинисткой в областной комитет Красного Креста. Это сейчас она инвалид по зрению. А тогда была искусной рукодельницей, шила одежду для мужа и троих детей, крестиком вышивала целые картины, своими руками создавая неповторимый уют в скромном жилище. Скорая на подъем, она и сейчас сама управляется по дому, по утрам не перестает делать зарядку, со всеми приветливая и общительная. У нее три внука и внучка, два правнука. Она окружена их любовью и заботой. «Счастливая», – подумает кто-то. А сколько горя выпало на ее долю – как об этом расскажешь? С Иваном Владимировичем они прожили сорок лет душа в душу и еще жили бы и радовались, если бы тяжелая болезнь не отняла его у нее. Нина Николаевна бережно хранит удостоверения к его боевым и трудовым наградам, почетные грамоты, поздравительные телеграммы и открытки. В 1966 году по областному телевидению был показан об Иване Владимировиче сюжет «Орден отца», снятый ко Дню железнодорожника. Эх, найти бы этот сюжет да показать внукам и правнукам. Единственная фотография, запечатлевшая их вместе в 1944 году в Польше, – пожалуй, самая дорогая для Нины Николаевны из всех фотографий военной поры. На обратной стороне надпись, сделанная рукой тогда еще не мужа, просто ее любимого старшего лейтенанта: «Дорогая подруга моя...». Д. ТАИТОВА. г. Южно-Сахалинск.

Газета "Советский Сахалин"

16 марта 2010г.