Информация: Общество

Чудо на реке Ханган


В годы II мировой войны трудно было найти в Азии страну, ограбленную и униженную сильнее, чем Корея. Опираясь на оккупационные войска и сеть жандармско-полицейских участков, японские колониальные власти лишили корейцев элементарных политических прав, запретили деятельность любых национальных организаций, объявили японский язык официальным. На японском велось преподавание в школах, где он именовался родным языком, а корейский – иностранным. Историю Кореи рассматривали и преподавали как составную часть истории Японии.

Корейцам запрещалось даже иметь свои имена (их меняли в принудительном порядке на японские), носить национальную одежду, исполнять корейские ритуалы и обычаи. Было время, когда за разговор на родном языке с корейцев взимали штраф в десять иен за слово! Такого вопиющего подавления национальной идентичности покорённых народов не совершали даже гитлеровцы в Европе (возможно, им просто не хватило времени, ведь японская оккупация Кореи продолжалась 40 лет).

По американским данным, оккупанты принудили 150–200 тыс. молодых кореянок работать в борделях для военнослужащих, где их постоянно избивали и насиловали, вводя затем препараты, вызывающие бесплодие.

Корея оказалась в эпицентре колониальных интересов Японии не случайно. Геополитическое положение Корейского полуострова имело важное стратегическое значение: близость к Китаю и России, общие границы с Манчжурией, чрезвычайно удобные морские порты: Инчхон на западном побережье, обеспечивающий выход в Желтое море и Ляодунский залив, и Пусан на южном, близ японских портов Симоносэки и Сасэбо. Корея, таким образом, была призвана стать военным плацдармом для дальнейших агрессивных действий против царской России и цинского Китая.

В 1920_е годы японцы вывезли из Кореи 34 процента, в 1930_е – более 80% всего произведенного хлопка, причём по низкой цене, далеко не компенсирующей крестьянского труда и составлявшей менее 18% от международной рыночной цены. Брали только высококачественный хлопок, проходивший строгую проверку.

Даже та система была в 1930е годы отменена и началась безвозмездная экспроприация по системе реквизиции. Большая часть награбленного хлопка увозилась в Японию на сырье для хлопчатобумажной промышленности, а остальная – доставлялась японским владельцам текстильных фабрик в Корее.

Кроме хлопка объектами повальных реквизиций становились табак и другие технические культуры. Оккупанты безвозмездно вывозили из Кореи в Японию старинные сокровища, драгоценные металлы, лес и прочие полезные ископаемые.

После II мировой войны Корея по уровню ВНП на душу населения уступала Папуа Новой Гвинеи и Нигерии. В стране не было ни одного многоэтажного жилого дома, электричество даже в крупных городах подавалось не круглые сутки, а канализацией в Сеуле была обеспечена лишь четверть всех домов. Голод – не нехватка продовольствия, а именно голод – царил в деревнях. Корейцы старшего поколения хорошо помнят времена, когда в начальной школе лишь 4–5 из 40–50 учеников в классе могли позволить себе есть рис. По весне трава и отваренная кора деревьев были обычными «блюдами» на крестьянском столе. Особенно бедствовал Север, буквально перепаханный ковровыми бомбардировками.

Пак Чжон Хи был родом из бедных крестьян, в молодости переболел коммунизмом, а поправившись, стал одним из лучших боевых офицеров южной армии. Свергнув в 1960м году коррупционера Ли Сын Мана, он, уже генерал, не пожелал быть американской марионеткой. Созданный умницами-военными Совет экономического планирования сразу же стал важнейшим из всех корейских министерств и ведомств. Пак Чжон Хи и его соратники хотели видеть Южную Корею сильным и богатым государством, но проблемы, стоявшие тогда перед страной, казались неразрешимыми. Как впоследствии написал сам генерал: «У меня было такое чувство, как будто я принял дела обанкротившейся фирмы».

В Корее не было (и сейчас нет) практически никаких полезных ископаемых, так что пример арабских шейхов, добывших нефть из пустыни, здесь бы не сработал. Даже сельскохозяйственными продуктами небольшая, но густонаселенная Корея себя тогда не обеспечивала, и физическое выживание населения зависело от американской гуманитарной помощи.

Единственным наличным ресурсом Кореи были сами корейцы, их высокая трудовая культура, сплочённость и патриотизм. Именно на это и была сделана ставка.

Пак Чжон Хи призвал корейцев брать за границей кредиты и на них строить фабрики, которые бы работали на импортном сырье и иностранной технологии. Продукция должна была отправляться на экспорт, а вырученные деньги – использоваться на закупку нового сырья и новых технологий. Генерал не брал взяток и не стремился обеспечить свою семью на веки вечные. Ему были нужны не конверты с пачками долларов, а исполнение приказов и экономическая эффективность, причём под эффективностью он понимал не столько прибыльность, сколько способность производить качественный товар на экспорт. Как офицер решает, с кем пойдёт в разведку, так и президент находил будущих капитанов бизнеса среди верных и способных людей. Эти избранные создали «чэболи» – аналоги японских дзайбацу, фирмы с семейными, патриархальными отношениями в коллективе.

Когда в 1961 г. Пак Чжон Хи объявил, что через пять лет экономический рост Кореи составит 7,8%, практически никто в развитых странах не воспринял эти планы всерьез. Однако уже в 1963 г. корейский ВНП вырос на 9,1% – блестящий показатель, который сделал Корею одним из мировых «экономических чемпионов» того года. Поначалу многим казалось, что это – всего лишь случайный успех, но все 18 лет правления Пак Чжон Хи (1961–1979) годовой рост ВНП составлял 8–10%, изредка поднимаясь до 12–14% и никогда не опускаясь ниже 6%! К всеобщему удивлению, Южная Корея неожиданно превратилась в одну из самых быстрорастущих экономик планеты (и удерживает это положение до сих пор). Реформы прозвали в народе «Чудо на реке Ханган».

Чон Чжу Ён в 18 лет отправился с родного Севера в Сеул на заработки. Он был грузчиком, разнорабочим, курьером и автомехаником, а позже открыл свое дело – авторемонтную мастерскую. В 1946_м году она стала первым предприятием, носившим название Hyundai («Современность»), а в 1947 г. была основана строительная фирма Hyundai Civil Industries (впоследствии – Hyundai Construction). В момент основания фирма представляла собой, скорее, бригаду шабашников: весь ее штат состоял из хозяина и 11 рабочих.

Фирмочке помогла подняться Корейская война и многочисленные американские заказы на военные сооружения. К концу пятидесятых детище Чон Чжу Ёна уже представляло из себя крупную, по корейским меркам, компанию.

На волне послевоенного строительного бума Hyundai Construction основала в декабре 1967 года компанию Hyundai Motor, способствовав таким образом становлению транспортной и машиностроительной отраслей Южной Кореи. В 1968 компания Hyundai, первоначально известная как судостроительная и проектно-конструкторская фирма, приступила к производству автомобилей. Вначале собирали модели Форда, затем уже свои, корейские легковушки, быстро ставшие не роскошью, а средством передвижения.

Сейчас громадный логотип Hyundai высится над Тверской улицей в Москве, если смотреть на неё с Манежной площади. Реконструируя Samsung, до реформ Пак Чжон Хи торговавший рисом и сахаром Ли Бьюнг Чул сформулировал три принципа фирмы:

1) помогать экономическому развитию корейской нации;

2) действовать, исходя из принципа экономической целесообразности;

3) с уважением относиться к трудовым ресурсам.

Ли Бенцзе, именуемый «отцом финансов Кореи», утверждал: «Источник благосостояния – не власть, не деньги, а человек». Одно из положений корпоративной этики Samsung гласит: «Компания хороша ровно на, столько, насколько хороши ее ресурсы и общество, в котором она работает. И компания Samsung прилагает усилия для того, чтобы добиться усовершенствования общества в мировом масштабе». В корпоративной культуре упор сделали на интеграцию тружеников в единый коллектив и управленческий талант персонала. Однажды самсунговские рабочие перевозили в новый цех дорогостоящие импортные станки. Чтобы они не пострадали при перевозке по старой, разбитой дороге, по указанию руководства новую дорогу проложили за пару часов, а чтобы кладка быстрее высохла, применили мощные вентиляторы…

На протяжении десятилетий рабочие и служащие корейских чэболей были гарантированно защищены от безработицы. В Корее почти не было «вэлфера», но фирмы могли увольнять кадровых сотрудников только за серьёзнейшие проступки, вроде промышленного шпионажа. Пенсионеров за ворота не мог выгнать никто.

Солидарность внутри корейского социума поражает. Если турист, иностранец заблудится – корейцы оторвутся от почти любой работы и проводят, куда нужно. Корейцы сочувствуют даже ворам и бандитам, попавшим в тюрьму, – совсем как в древней Руси… Даже если вор прежде был богачом – отношение к нему не меняется. В Корее есть понятие «косэн» –рок, невзгоды, судьба-злодейка. Ну, воровал, брал взятки. Но теперь же он в тюрьме! Терпит такой косэн!

Южнокорейская элита не имеет привычки демонстрировать, что может жить вне законов, или по другим законам, нежели весь народ. Достаточно простого примера. Российскому журналисту довелось общаться с сыном посла Южной Кореи в ООН. Он отслужил положенный срок в армии и даже не думал «откосить». Более того, любая подобная попытка означала бы конец карьеры отца. В Южной Корее солидарность – не пустой звук, и все слои населения в равной степени несут на себе тяжесть военной службы.

Статья предоставлена Антоном Васильевым

14 ноября 2010г.


Вернуться назад