Прошел год, и, как и было обещано, на подмостках Чехов-центра вновь свершился эксперимент – школа детской драматургии. По сравнению с первой «пробой пера» – лабораторией современной драмы – нынешняя ощутимо мягче и светлее по восприятию, а потому пошла на убыль былая непримиримость публики. Как подружиться с тобой, маленький зритель, как зацепить тебя за живое и увлечь в долгое путешествие-познание мира и человека – вот что волновало организаторов этой самой недолгой и нескучной школы. По приглашению художественного руководителя театра Никиты Гриншпуна в Южно-Сахалинск приехали четверо смелых, веселых и талантливых молодых людей – Даниил Безносов (Саратов), Кирилл Вытоптов (Санкт-Петербург), Антон Безъязыков (Магнитогорск) и Роман Ильин (Барнаул). Президентский грант пригодился сахалинскому театру на создание эскизов к спектаклям, «написанных» заезжими режиссерами в привычном экстремальном режиме non-stop в течение нескольких дней работы с актерами. Наряду с «Винни-Пухом» Алана Милна, о котором все, кажется, знают всё, на сцене (в зале, в фойе) играли «Макарову месть» плодовитого сказочника Михаила Бартенева, «У ковчега в восемь» немецкого драматурга Ульриха Хуба и русскую народную сказку «Свет-Луна». И здесь плюсы небанальной драматургии усугубляла всеобщая молодость, поскольку гости-постановщики в принципе одного возраста с труппой. А цейтнот и минимум выразительных средств, переходящий в аскетизм, пошли только на пользу: «новорожденные», деликатно именуемые эскизами, отличались неплохим здоровьем. Потому и волновало ощущение: может, и не стоит сильно совершенствовать кратко-срочные достижения молодых – из опасения, что из сотворенного уйдет воздух, ощущение полетности, которым эти три дня потом весь год театр «кормят». Это интересно смотреть, потому что актерам интересно играть. Потому что в них, да и в постановщиках, не закончилось детство, и используется это свойство на полную катушку. Очень занимательна «Свет-Луна» Даниила Безносова. Предполагалось ее выдать вкупе с другой сказкой («Мертвое тело»), но времени на ее освоение не хватило. Впрочем, и из одной сказки, записанной еще полвека назад, режиссер раскрутил калейдо-скопически яркое, смешливое до колик и динамическое зрелище. «Свет-Луна» началась в самом традиционном ключе – царь, царевичи, царские невесты, ковры-пироги, в общем, сказочная монархия в период брачных игр. На этом сходство с «Царевной-лягушкой» закончилось, настало время лихих игр и превращений, причем без всяких компьютерных наворотов. «Свет-Луна» будит воображение: не ленитесь, и будет вам чудо. Тут даже луки не только стреляют на охоте за невестами, но и музыку играют. Не спешите, и будет вам счастье. Правда, когда после показа кто-то спросил: а почему вы не придумали плохой конец для этой сказки? – театральный критик Олег Лоевский (Екатеринбург) парировал: а почему вы решили, что этот конец (свадьба, мед-пиво по усам и проч.) хороший? Действительно, история-то только начинается. В общем, одним штампом у зрителей стало меньше. Между актерами и зрителями «Макаровой мести», поставленной Кириллом Вытоптовым в театральном фойе, пространство уменьшилось до расстояния вытянутой руки. И это было оправданно, чтобы рассмотреть подробно злосчастную историю дома и семьи и жизнь Макара – нескладного, незадачливого, как будто из углов собранного (дебют студента Сахалинского театрального колледжа Александра Коротких). Степень «детскости» и жесткости этой сказки подвергали сомнению, уж больно импозантны жулики (Андрей Кузин, Павел Соколов), победительность которых сильно беспокоила взрослую часть публики – как-то это неправильно, непедагогично, что ли, слишком малочеловечны обыватели, сбежавшиеся поглазеть на чужую беду (здесь совершенно неотразима Анна Антонова), и на этом фоне простодушны пейзане (крестьяне). Тем не менее, на мой взгляд, получилась очень живая, искренняя история маленького человека, мечущегося в поисках украденной коровы, правды и справедливости. «Макарова месть» – о соблазне зла, о трудности и необходимости выбора, о тепле бесконечной материнской любви, словом, о разных вещах, имеющих ценность для растущего поколения. Да и выросшего тоже. В «Винни-Пухе и всех-всех-всех» Антона Безъязыкова актеры играют во все. Все «как бы» и все на самом деле. Ведь на этот счет с детьми договориться – нет проблем. Потому лопата нам будет дубом, черный мусорный пакет – тучкой, двухэтажная кровать-перевертыш – последовательно кораблем, веткой, забором, на котором повис-задумался Кристофер Робин, прудом, в котором ловит рыбку печальный Иа, норкой, в которой застрянет ну очень большой и уютный Винни-Пух (артист Андрей Кошелев). «Винни-Пух» черно-белый, расцвечен лишь зонтиками и полон драйва и игровой стихии, которые, однако, не затеняют широко гаммы сердечных эмоций. Есть кого пожалеть, за кого порадоваться, есть в нем пронзительная нота – детство тихо вырастает, но из этого ощущения выныриваешь без боли, с нежностью. Театр на равных вел разговор с детьми о добре, зле, совести, одиночестве и других важных материях. И это так необходимо сегодня, когда у родителей сначала не хватает времени на общение с детьми, а потом у детей заканчиваются вопросы. А как говорить с ними о Боге, один Бог знает. И еще Роман Ильин, поставивший «У ковчега в восемь». Пьеса У. Хуба позволяет говорить с детьми о главном и важном просто, причем в сахалинском театре впервые обратились к такому щепетильному сюжету для юной, можно сказать, совсем маленькой аудитории. Между тем все мы под колпаком у совести, и не так уж обязательно помнить о строгом взгляде невидимки сверху («У бога очень хорошее зрение!»): у каждого из нас внутри есть и собственный нравственный камертон, и воля услышать его. И если твое сердце болит за друга, значит, ты человек, даже если пингвин. Поэтому так меняются три черно-белых товарища во фраках, из которых два (Роман Татарчук, Леонид Всеволодский) самозабвенно спасают сначала свою дорогую жизнь, торопясь на Ноев ковчег, а потом с не меньшей изобретательностью – жизнь третьему (Василий Бабаев), запихивая в футляр из-под контрабаса. Хотя в принципе пингвину всемирный потоп не страшен. Пожалуй, это самое яркое и значительное впечатление среди школьных «уроков», в котором стоит лишь привести чуточку статичную форму в соответствие с содержанием. Что немаловажно, эти попытки спектакля – «портативные», а значит, есть надежда, что они могут доехать до маленьких зрителей, живущих в сахалинской глубинке. Таким образом будет продолжен проект «Лицом к лицу», в рамках которого началась презентация спектаклей малой формы в Чехов-центре. Репертуар Чехов-центра, как планируется, обогатится двумя спектаклями, определенными с учетом зрительского мнения, хотя в идеале соблазнительно было бы заполучить все четыре. Они абсолютно разные, как и наши дети. Всякий раз по завершении спектакля на сцену выходил театральный критик Олег Лоевский и задавал судьбоносный вопрос: что делать с увиденным – оставить или забыть, как страшный сон. И, отфильтровав зрительскую реакцию, резюмировал: «Оставить, как страшный сон»? Детей интересовали простые и нужные вещи: как летает то, что летает, как старушка превращается в девушку и глубок ли колодец и т. д. Словом, откройте все секреты и отдайте ключики. Взрослые пытали авторов эскизов: не слишком ли обаятельно ваше сценическое зло? Самая примечательная ремарка, которую довелось услышать, последовала, конечно, от одного из родителей: «Да, все прекрасно, надо только немножко доработать спектакль, декораций не хватает поярче. И шарик в «Винни-Пухе» надо бы заменить – у вас он красный, а на самом деле-то зеленый»... Какое все-таки счастье, что шарик не заменят. И. СИДОРОВА.
Cантехника
