Почему однажды кому-то в голову пришла идея провести первую лабораторию современной драматургии, понятно. Просто надоело в тысяча первый раз ставить, играть или смотреть творение кого-нибудь из сонма великих драматургов, с которыми это не проделывал только ленивый. Захотелось свежих ощущений, еще не описанных и заархивированных, словом, авантюр, которые приветствуются, и ошибок, которые могут обернуться триумфом. А актеры и зрители к лабораторным эксцессам (т. е. эскизам к спектаклям) быстро привыкают и требуют продолжения «банкета», на котором столичная театральная критика первых может «съесть», а вторым подробно объясняет за что. В этом году «лабораторные» опыты Чехов-центр поставил в третий раз. Начал их прежний худрук Никита Гриншпун и успешно продолжил Даниил Безносов. Причем если лично Н. Гриншпун от экстремальной режиссуры уклонялся, то Д. Безносов, несмотря на занятость по должности, в этот процесс азартно окунулся наравне с коллегами из Москвы и Санкт-Петербурга – Семеном Александровским, Павлом Зобниным и Тимуром Насировым. Будучи «встроенной» в расписание первого межрегионального фестиваля «Сахалинская рампа», лаборатория стала настоящим его локомотивом, определяющим, хочется верить, направление дальнейшего движения Чехов-центра. И хотя правила игры тут остаются простыми и неизменными – делай быстро и сразу, за три дня вместо месяца-двух, практически в «прыжке над пропастью», – в результате получается нечто новое. Искомая интрига нынче началась еще с названия – «Классика. Комедия. Прочее». При этом в «классики» с учетом реалий ХХI века записали драматурга Александра Володина, человека по факту из вполне ХХ века. А прочий литературный материал, выбранный по «наводке» руководителя лаборатории и профессионального читателя всех выходящих ныне в России пьес Олега Лоевского (Екатеринбург), мутировал между комедией и загадочным жанром «прочее», в который попытались уместить всю сложность текущего бытия. Впрочем, не так важно, как назвали, главное – что получили. А получили очередную прививку к новой русской и зарубежной драме, которая с экспериментальной площадки затем внедряется в стационарный театр. Пригласив для работы учеников Льва Додина, Сергея Женовача, Григория Козлова, Чехов-центр обеспечил преинтереснейший разброс и охваченных тем, и особенно способов и форм сценического отражения современности во всей ее напряженности и остроте, освоение которых открыло зрителю всякие нетипичные места в театре, например, буфет или репетиционный зал. «Пьеса про коров» тольяттинского драматурга Вадима Леванова превратила сцену Чехов-центра в безымянную местную телестудию, где из «реквизита» только листки с текстами в руках актеров. С этим эскизом в режиссуре Семена Александровского сахалинцы познакомились с широко распространенной техникой verbatim, когда материал для показа формируется из бесед со вполне реальными людьми, записанных во всей непричесанной, неприглядной порой «красоте». И, как заметила театральный критик Татьяна Тихоновец (Пермь), зрители такого документального театра могут быть к театру в общем-то равнодушны, но приходят туда, чтобы увидеть настоящую жизнь. Тимуру Насирову достался и вовсе киносценарий А. Володина «Происшествие, которого никто не заметил». Из него он развернул светлую человеческую историю, лишь кажущуюся старомодной с высоты ХХI века, потому что едва ли могут устареть ценности из разряда незыблемых – любовь, забота, жертвенность, надежда. Эскиз Павла Зобнина «Прекрасное далеко» (пьеса Даниила Привалова) отсылает к загробному миру, в котором, согласно причудливому авторскому сюжету, людям-ангелам не так весело живется, как пылко мечтается в жизни, потому как нет счастья вне свободы. А Даниил Безносов озвученную в начале этого сезона идею скрестить театр и телевидение реализовал на стадии подготовки эскиза к «Истории медведей панда, рассказанной саксофонистом, у которого есть подружка во Франкфурте» Матея Вишнека. Найденное в этом ключе решение было, похоже, закономерным, поскольку участвовавшая в попытке спектакля актриса Наталья Наумова (Москва), прежде чем выйти на сцену, стала видеоинженером. Надо сказать, что время сыграло свою роль: поутих прежний рефлекс отторжения, да и особым эпатажем представленный драматургический материал не отличался. Разве что привычка сторониться зеркала, безжалостно отражающего искривленную, деформированную действительность 2010-х (что выросло, то выросло), мешает нам объективно оценивать увиденное. Конечно, в первую очередь лаборатория стала резонансным событием для людей древнейшей профессии – здесь актеры поднимаются на высоту, порой недостижимую, когда времени у них больше. А зрителю досталось понимание, как это было здорово и как мимолетно ощущение свободы и куража, дарящего открытие, казалось бы, хорошо нам знакомых людей на сцене. Столичная критика была вообще щедра на добрые слова в адрес труппы Чехов-центра, а уж участие таких актеров, как Мария Шарапова («Происшествие, которого никто не заметил»), Андрей Кузин («Пьеса про коров»), Виктор Черноскутов («Прекрасное далеко»), вывело акварельную, эскизную форму на уровень зрелых, полноценных театральных работ. Отрадно, что эксперты в лице руководителя лаборатории Олега Лоевского, театральных критиков – эксперта «Золотой маски» Татьяны Тихоновец и Оксаны Кушляевой из «Петербургского театрального журнала» – были единодушны в позитивных оценках потенциала сегодняшней труппы Чехов-центра, которая сумела считать смыслы «новой драмы» близко к тексту и задумке столь разных режиссеров, и хочется верить, что это не был дежурный комплимент в адрес гостеприимных хозяев. По установившейся постлабораторной практике из четырех эскизов до репертуара по выбору театра доходит половина. И третий год подряд жаль, что вторая половина эскизных наметок – с ворохом актерских и режиссерских находок-озарений – канет в бездну. Быть может, руководство театра найдет какие-либо способы продлить жизнь всех созданий из «лабораторной пробирки»? Особенно если учесть, что в нынешнем сезоне с учетом грядущего ремонта театра и оживления гастрольной деятельности спектакли малой формы весьма востребованы. В принципе каждая показанная работа таит в себе благую перспективу, имея шансы показаться на большом театральном форуме, например на фестивале «Ново-Сибирский транзит» в Новосибирске в мае 2012-го, где ранее Чехов-центр уже произвел впечатление с шукшинской «Крышей над головой». А если отвлечься от программы-минимум – освоения российского театрального пространства, смысл этой творческой лаборатории как незаурядного события видится в росте и развитии Чехов-центра и, как следствие, его зрителей. Возгорится ли пламя из лабораторных «искр», отразится ли это случайное счастье на перемене конкретной актерской судьбы, которая зачастую не может найти своего открывателя, будет ли «новая драма» и старая хорошая литература побеждать Куни – Камолетти, вот это хотелось бы наблюдать в Чехов-центре в будущем, желательно обозримом. А иначе новации теряют смысл, а театр – веру. И. Сидорова.
Cантехника
