В Хоккайдском литературном музее состоялась встреча с автором многочисленных книг, посвященных Сахалину, японским писателем Ри Кайсэем. В обсуждении произведений, основные события которых происходили в Маоке (ныне Холмск), приняли участие фотограф и друг детства Ябу Хироси, литературный критик Нагаока Морито, литературовед Кудо Масахиро. Участники встречи вместе с писателем на несколько часов перенеслись в приморский сахалинский город, на его прежние улицы. Движение литературных героев Ри Кайсэя было отмечено на заранее розданных топографических рисунках, где выделены школа, парк, пристань, железная дорога, большие и малые кварталы. Нагаока Морито отметил, что подобная практика разбора художественных произведений связана с восполнением памяти литературной и реальной. При обсуждении не обошлось и без сопоставления исторической картины Сахалина с литературными аналогами. По словам Ри Кайсэя, А. Чехов крайне реалистично описал Сахалин. Воссозданный русским писателем облик острова очень похож на то, что видел в своем детстве японский автор. Особенно писателю у А. Чехова памятны рассказы об айнах и упоминания о путешественнике Мамии Риндзо. А вот книга А. Чаковского, на его взгляд, несколько искажает сахалинскую действительность. «Я был в то время на Сахалине, который вы описываете в повести «У нас уже утро», – сказал однажды Ри Кайсэй советскому писателю, – но я не узнаю этого Сахалина. На самом деле он был другим». Присутствовавшие на встрече исследователи творчества Ри Кайсэя говорили об «инаковости» прозы японского писателя, но эту особенность они связывали прежде всего не с корейскими этническими корнями современного автора, а с «русским» компонентом. Попытка Ри Кайсэя глубже всмотреться в мир чувствующего человека сродни психологическим приемам Ф. Достоевского в прозе. Примечательно, что в изданном 100-страничном путеводителе по творчеству Ри Кайсэя первые листы украшает фотография, сделанная в ноябре 2011 года. Писатель находится в своем рабочем кабинете, а на одной из окружающих его многочисленных стопок книг стоит икона Казанской Божьей Матери. Без «русского» контекста не обошлась и сама встреча. Временами в зрительном зале звучали русские слова, произносимые как самим писателем (он обучался русскому языку в университете Васэда), так и увлеченными процессом возвращения в прошлое зрителями: «японский», «корейский», «солдат», «вот так» и, конечно же, «спасибо». А финальные аккорды встречи вызвали искренние слезы Ябу Хироси – слезы памяти о невозвратимом детстве с его поступками, за которыми временами скрывается радость, а иногда и сожаление. В зале присутствовало 80 зрителей. Согласно музейной практике, их количество определяется следующим образом. За несколько недель до мероприятия желающие принять в нем участие высылают в адрес музея почтовые карточки (с указанием собственных имени и фамилии) с просьбой об уведомлении. На основе этих карточек администрация музея принимает решение, кого пригласить. Здесь работает принцип лото, приглашения удостаиваются только счастливчики. Бывают случаи, когда из-за большого количества карточек кому-то из адресатов администрация отказывает. Отчасти этим объ-ясняется то, что руководство музея всегда абсолютно точно уверено в количестве зрителей (по их числу расставляются стулья и готовятся раздаточные материалы). Ведь редко кто из японцев, пройдя процедуру отбора, ссылается на внезапно возникшие обстоятельства и не приходит на мероприятие. В моем случае, можно сказать, сработал аварийный сценарий. К моменту моего приезда в Саппоро отбор участников уже был завершен. Потребовалось ходатайство председателя совета директоров музея профессора Камии Тадатака. Интересно, что сами музейные чиновники не имеют права присутствовать на подобных мероприятиях. Впрочем, и протекции чиновников даже для самых увлеченных исследователей здесь не приветствуются. Е. ИКОННИКОВА. г. Саппоро.
Cантехника
