Акция «Ночь в музее» Свой профессиональный праздник музеи с некоторых пор отмечают весь день, переходящий в ночь. В обширном просветительском инструментарии, рассчитанном на повышение посетительского потока, изобретательно придуманная однажды всероссийская акция «Ночь в музее» демонстрирует все растущую популярность, тонко намекая: кто ходит в музеи в темноте, тот поступает мудро. Во-первых, при нашей извечной занятости не просто выкроить время, чтобы по-семейному или с неспящими друзьями заглянуть в музейные сокровищницы, во-вторых, сумерки решительно меняют ракурс восприятия, наполняя мистикой атмосферу обычно тихих залов. А, судя по увиденному, «Ночь в музее» – это карт-бланш на все, что невозможно белым днем. Если областной краеведческий музей участвует в ней четвертый год подряд, то областной художественный музей только дебютировал на этом поприще. И особо любопытствующие граждане буквально разрывались между ними, сетуя лишь на то, что невозможно поспеть везде и охватить все то, что придумали музейщики, дабы завлечь сахалинцев в свои сети. Да и их мероприятия разнились, как день и ночь – от концертов до примерки кимоно, от чаепития по старинному рецепту до праздника ханами. Например, 18 мая тишина и не ночевала в областном художественном музее. Мыслимо ли, чтобы среди почтенных произведений соц-арта и расписных игрушек-шкатулок резвилась натурально нечисть, да так, что от децибелов позвякивали стеклянные витрины? Это всего лишь означало, что молодежный коллектив художественного музея – большие фантазеры. И при поддержке сахалинского студенчества с большим творческим потенциалом музей закатил бал-маскарад темных сил светлой памяти вечеринки булгаковского Воланда. Воланда по случаю одолжили в труппе Чехов-центра, и большую часть происходящего он талантливо отсиживался на троне, наблюдая за плясками сахалинских аборигенов родом из Сахалинского колледжа искусств и цыганского кочевого племени (и почему, собственно, этих достойных граждан отнесли к нечистой силе?). Кроме Князя тьмы на балу сошлись неон-шоу Ирины Горшковой, медитация под ритмы группы «Монобозо», поиски клада с участием живописных каторжан, со своими кандалами явно выпавших из театрального «Дела номер бесконечность», громкая пародия на Лолиту и другие весьма разношерстные фигуры и деяния, все вместе попытавшиеся представить вольную импровизацию знаменитой сцены великого романа. В коей мере этот буйно сочиненный калейдоскоп будет способствовать активизации привычки музеехождения у сахалинцев, покажет время. Организаторы исходили из соображений, что искусство – та же форма магии, что и дает основания для разгула фантазии. В областном краеведческом музее день/ночь прошла, если можно так сказать, в более классическом стиле. Ближе к закату солнца традиционные экскурсии-лекции сменила интернациональная программа – содружество искусств и народов с участием любителей, профессионалов и даже вице-консулов. А за годы проведения акции у музея появились постоянные компаньоны. Кажется, майский вечер в музее уже немыслим без присутствия театра миниатюр «Чародеи» центра народной культуры «Радуга» с его богатым сценическим опытом чеховедения, чему театр обязан, конечно же, своему руководителю Владимиру Коваленко. На сей раз Владимир Леонидович со свойственным ему темпераментом провел гостей музея по местам жительства Антона Павловича – Звенигород, Мелихово, Ялта, и былое, увиденное глазами увлеченного сахалинца XXI века, ожило в образах и чувствах. А также – в звуках русского романса в исполнении блестящей вокалистки (уже не охинки, а южносахалинки) Светланы Маслиной-Козловой. Вообще музей порадовал любителей музыкальной культуры в программе «Мелодии и сказы народов мира», представившей сегодняшнюю этнографическую «многоголосицу» Сахалинской области (Россия, Татарстан, Армения, Азербайджан, Таджикистан), в которой с учетом реалий времени появляются все новые ноты. Фойе музея стало естественной декорацией для юных участниц нивхского ансамбля «Люди Ых-Мифа» под руководством Елены Ниткук, с примерным тщанием наследующих бабушкины песни, танцы и обряды; для лихого русского певучего дуэта Тимофея Волкова и Сергея Удовенко; для очаровательных Валерии Игитян и Корнелии Рынденко, представлявших армянскую музыкальную культуру. И даже – такое бывает, вероятно, раз в году – под сводами экс-японского музея звучали традиционные окинавские мелодии на кото в исполнении Есисиро Хориэ, вице-консула по культуре генерального консульства Японии в Южно-Сахалинске. К слову, к этому уникальному искусству, ныне не слишком популярному у японской молодежи, по словам дипломата, его подвигла... игра русских исполнителей на кото, услышанная однажды в Московской консерватории имени Чайковского. Звуки кото (пусть и не из древесины павлонии, как делали мастера в старину) плыли по залам, преумножая присущую музею всегдашнюю таинственность, в свете которой выражение «портреты заговорили» перестало быть фигурой речи. Прелесть в том, что, будучи весьма деликатно выстроена, ночь в краеведческом музее ни в коей мере не мешала всматриваться и вчитываться в давно ушедшие эпохи, и молчание фотографий, осколков быта и пожелтевших рукописей с вычурными завитками почерков стало красноречивым, а желание вернуться в их общество, прикоснуться к транслируемым ими мыслям – настойчивым. Впрочем, не ради ли этого настроения все и затевалось? И. СИДОРОВА.
Cантехника
