Конфликтная ситуация Акт выдали через три года Четыре года Галина Георгиевна Алиева бегала по различным инстанциям, включая суды и прокуратуру, четыре года писала жалобы и заявления всяким разным ответственным лицам – переписка составляет несколько пухлых папок. А женщина она не молоденькая, с большими сердечными проблемами. Но довела-таки дело до логического конца, хотя мало кто верил в успех ее борьбы. В конце марта состоялось заседание южно-сахалинского городского суда, на котором была поставлена точка в походе Галины Георгиевны за справедливостью. Требования ее, правда, были удовлетворены частично, ущерб, причиненный ей по вине работодателя, суд оценил в 129649 рублей, а компенсацию морального вреда – в 50000 рублей, но истица выглядела довольной: все же это была победа. Несчастный случай на производстве произошел с нею 26 марта 2009 года. Работала тогда Галина Георгиевна в ООО «Пасифик Рим Констракторс» в должности старшего лаборанта химического анализа воды в жилом комплексе «Олимпия». Она упала, поскользнувшись на обледенелой дороге, когда возвращалась со станции водоподготовки в лабораторию, повредила правую руку. Боль была острой, женщина теряла сознание. Инженер по технике безопасности отвез ее в травматологическую поликлинику Южно-Сахалинска. Там ей сделали рентген плеча и поставили диагноз «закрытый перелом хирургической шейки плеча», который больной не озвучили. Наложили гипсовую повязку, выписали больничный лист. На следующий день, когда Алиева ждала приема к врачу-травматологу, ей позвонил инженер по технике безопасности и сказал, что подъедет к врачу за справкой и отвезет Галину Георгиевну на работу. К врачу-травматологу инженер зашел уже после того, как Алиева от него вышла. Когда сели в машину, он показал ей справку, в которой было указано, что у пострадавшей ушиб. И она этому диагнозу поверила. На работе заместитель руководителя сказал, чтобы Алиева больничный в бухгалтерию не сдавала, ходила на работу, ей будут проставлять рабочие дни, но график посещения сделают свободным и дадут помощника. С руководством особо не поспоришь – Галина Георгиевна согласилась: надо так надо. Тем более что не считала травму опасной – ушиб же! Помощника ей так и не дали, а рука болела очень сильно. Надевать спецодежду и обувь Галине Георгиевне помогали сотрудники, писать она не могла, поэтому прямой своей работы не делала, выполняла скорее всего обязанности курьера. О своем настоящем диагнозе Г. Алиева узнала почти через месяц после травмы, когда был сделан повторный рентген, сообщила о нем инженеру по ТБ, тот на эту информацию никак не отреагировал. Через 106 дней (все это время Галина Георгиевна ходила на работу) ее выписали «к труду» как выздоровевшую. Но пострадавшая рука практически не поднималась, женщине пришлось взять отпуск для поправки здоровья. Г. Алиева ходила на платные процедуры в частную фирму, самостоятельно разрабатывала плечо. Последствия травмы на сегодня могли бы быть серьезнее, если бы она не уделила столько внимания восстановлению функций руки. После выхода из отпуска на работе начались неприятности, на нее посыпались выговоры – предупреждения. Несправедливые, утверждает она. Ответственный совестливый человек, Галина Георгиевна очень переживала по этому поводу, что привело к инфаркту. Когда она лежала в больнице, у нее было время подумать. И Алиева пришла к выводу, что от нее хотят избавиться, чтобы скрыть факт производственной травмы. ООО «Пасифик Рим Констракторс» – подрядчик иностранной компании. А известно, как требовательно относятся в западных фирмах к соблюдению техники безопасности на производстве. Руководство ООО попросту испугалось. Расследование производственной травмы срока давности не имеет. После больницы Алиева попросила на работе предоставить ей акт по форме Н-1, необходимый для прохождения медико-социальной экспертизы и оформления страховых выплат. Акт она получила только в марте 2010 года, то есть через год после травмы, но он оказался оформленным не должным образом. В нем кроме прочих ошибок указывалась неверный диагноз «ушиб» и травма без потери рабочего времени. Галина Георгиевна тогда обратилась в инспекцию труда, та выдала предписание ООО «Пасифик Рим Констракторс» переделать акт. Акт переделали, но опять составили неправильно. Алиевой пришлось обращаться в суд с требованием к ООО «Пасифик Рим Констракторс» выдать правильно составленный акт. Суд удовлетворил это требование. Решение состоялось 1 декабря 2010 года, но исполнять его фирма не торопилась. А когда Алиева акт все же получила, он снова оказался «бракованным», с ним в медико-социальной экспертизе ее не принимали. Весной 2012 года Галина Георгиевна обратилась к депутату областной Думы С. Ивановой, а через нее – и в Госдуму, и только после этого Алиева наконец-то 21 мая 2012 года – больше чем через три года после травмы! – получила на руки правильно составленный акт, подтверждающий факт производственной травмы. Вышли на 10 процентов С надлежаще оформленным актом Алиева прошла наконец-то медико-социальную экспертизу, которая установила степень утраты профессиональной трудоспособности. Через три года, с учетом самостоятельно предпринятых усилий по восстановлению функций правой руки, эта степень составила 10 проц. По результатам экспертизы женщине были назначены страховые выплаты в размере 10 проц. от заработной платы, начисляемой до травмы, их она получает с июля 2012 года. Но Галина Георгиевна справедливо посчитала, что выплаты ей положены были еще в 2009 году. Если бы «родное» предприятие вовремя оформило акт о производственной травме, она смогла бы пройти медико-социальную экспертизу сразу же после закрытия больничного листа. И уж степень утраты профессиональной трудоспособности, а также размер выплат тогда были бы однозначно большими. Например, в бюро судебно-медицинской экспертизы ей в 2011 году утрату трудоспособности оценили в 30 проц. Правда, выводы СМЭ в этом случае в расчет не идут, но все же что-то значат? Осенью 2012 года Алиева снова обратилась в суд – уже с иском о взыскании с ООО «Пасифик Рим Констракторс» материального ущерба из расчета утраты не трудовой, а трудоспособности в размере 30 проц., который за период с июля 2009 года по июль 2012 года, по ее расчетам, составил 413 тыс. рублей, а также компенсации морального вреда в размере 70 тыс. рублей. Суд назначил медико-социальную экспертизу, которая должна была определить степень утраты профессиональной трудоспособности по состоянию на июль 2009 года и ответить на вопрос, изменилась ли эта степень в течение трех лет после травмы. Изучив представленные медицинские документы, медико-социальная экспертиза не смогла установить ни то, ни другое из-за отсутствия в документах сведений о характере и степени выраженности функциональных нарушений в плечевом суставе и динамике изменений нарушений. Так что с фирмы взыскали ущерб только из расчета 10 проц. Надежда только на себя Такие вот скромные потери понесла фирма, по вине которой Алиева потеряла здоровье. (Инвалидность, полученную ею в результате инфаркта, Галина Георгиевна относит тоже на счет последствий производственной травмы, хотя это сегодня недоказуемо). Женщина, конечно, пыталась привлечь к уголовной ответственности руководство предприятия и врача-травматолога: первого – за полученную травму, второго – за то, что выдал медицинскую справку с другим, «облегченным», диагнозом представителю фирмы. Фальсифицированную, утверждает Алиева. И поэтому передал ее из рук в руки, а не по официальному запросу руководства. Но в возбуждении уголовного дела ей неоднократно отказывали, в порядке ведомственного контроля эти решения столько же раз отменялись… Система всем известная. Если потянуть два года, то можно закрыть дело с чистой совестью. И хотя любому, кто вникнет в обстоятельства этой истории, ясно, что в фирме попытались предпринять меры, чтобы несчастный случай на производстве не был признан страховым, официально такие выводы никем не делались. Галина Георгиевна прямо говорит о том, что факт производственной травмы хотели скрыть. Об этом свидетельствуют обстоятельства оформления несчастного случая. Как должно было быть по закону? Произошел несчастный случай – из организации следует официальный запрос в медучреждение по диагнозу и степени тяжести травмы. Если есть больничный лист – больного отстраняют от работы, как бы сильно он ни хотел трудиться. (А Алиевой даже прокуратура пеняла на то, что выходила на работу при наличии травмы добровольно!). Если случай страховой, создается комиссия, расследующая случай производственной травмы, результатом ее деятельности является акт установленной формы, один экземпляр выдается пострадавшему на руки сразу. Организация может самостоятельно направить его на освидетельствование на медико-социальную экспертизу. Как было – здесь уже рассказано. В решении суда от 26 марта 2013 года, правда, дается некая объективная оценка действиям ответчика – ООО «Пасифик Рим Констракторс». Самостоятельно на освидетельствование Алиеву предприятие не направляло, длительное время акт о несчастном случае на производстве в установленной законодательством форме не вручался, тем самым создавалось препятствие прохождению МСЭ и получению истцом страховых выплат. Доказательств обратному стороной ответчика представлено не было. А областная прокуратура на жалобы Алиевой по этому поводу ответила категорично: в ходе прокурорских проверок ее доводы о сокрытии несчастного случая, препятствовании прохождению медико-социальной экспертизы не нашли фактического подтверждения. Получается, что женщина от нечего делать четыре года обращалась в различные инстанции. Почему же тогда в ответе Алиевой в сентябре 2012 года прокуратура все же соглашается, что фактически решение суда было исполнено только 21 мая 2012 года. Областная прокуратура ставит в заслугу южно-сахалинской городской тот факт, что решение суда все же было исполнено: дескать, это случилось только после вынесения городским прокурором представления и принесения протеста в адрес руководителя областной службы судебных приставов на неправомерное постановление о прекращении исполнительного производства. Дело в том, что судебные приставы признали очередной, третий по счету, акт, выданный Алиевой, за «настоящий» и поторопились «закрыть» исполнительное производство. Однако основанием для указанных мер прокурорского реагирования, считает Галина Георгиевна, послужил запрос депутата Госдумы Д. Вороненкова. Только после того, как к решению ее проблем подключилась эта Дума, она и смогла наконец получить злополучный акт. А то бегать бы ей еще и бегать «от нечего делать» по различным кабинетам. В общем, пострадавшей от производственной травмы, чтобы добиться того, что положено по закону, во многом пришлось полагаться только на себя. Честно сказать, пока Галина Георгиевна воевала, я не верила, что у нее что-то получится. На ее месте, я скорее всего не стала бы при наличии сердечных проблем, инвалидности тратить четыре года из оставшихся (сколько еще отпущено?!) на хождения, в сущности, по кругу. Цена ее победы чрезвычайно высока. На это, собственно, и рассчитана наша система. Сдвинуть дело с мертвой точки у нас возможно чаще всего только в случае, если человек вцепляется в него и людей, от которых зависит это движение, бульдожьей хваткой. Галина Георгиевна вот такая – целеустремленная. И в этом смысле – большой пример для других. Н. КОТЛЯРЕВСКАЯ.
Cантехника
