Информация: Общество

Ночь. Улица. Фонарь. Театр


Фестиваль «Сахалинская рампа-2014» Сериал на сцене Вслед за музеями новые формы и способы общения с сахалинцами во всякое  время суток осваивают театры. Специальная программа «Ночь в театре», о возможности которой применительно в Чехов-центре подумывали давно, завершила первый блок межрегионального театрального фестиваля «Сахалинская рампа-2014». Несмотря на перенос на июнь масштабного события, ставшего осенней традицией в области, на разгар отпусков и неважную погоду, словом, на  все обстоятельства, какими можно оправдать отсутствие театрального «вируса» в крови, сахалинцы активно штурмовали Чехов-центр в течение насыщенной событиями недели «Сахалинской рампы». А уж Ночь в театре была полна до краев. И при желании можно было провести здесь время «от заката до рассвета», получив представление о широте театральной жизни, спектр которой благодаря долгосрочной стратегии регионального министерства культуры становится все многокрасочней. В принципе ночь с 21 на 22 июня фестивальная команда превратила в своего рода в театральный сериал, «снятый» разными авторами в разных условиях. Если жесткий офисный триллер «Метод Гренхольма» Чехов-центр выстрелил в апреле и успел за несколько показов убедиться в крепком успехе, то эскиз «Театр моей мечты» готовился в лучших традициях блицкрига режиссерских лабораторий, ставших за последние четыре сезона ожидаемым сюрпризом. Спектакль «Вятлаг» Бориса Павловича приехал со сложившейся за два года проката репутацией, а премьера литературно-музыкальной фантазии Чехов-центра «Proчтение: том первый» получила первые оценки. И, несмотря на плотность программы, нашлось немало фанатов Мельпомены, проследовавших поступательно по всем станциям маршрута, включая музыкальные «непаузы». Так что Ночь в Чехов-центре стала тестом на профессионального зрителя, на которого не жаль выдумки и сюрпризов. Мечтать полезно Поистине программным произведением фестиваля можно считать «Театр моей мечты». В самом деле, где еще и когда (разве что 27 марта, в международный праздник) выдастся случай поговорить о театре, каким ему быть и куда меняться. Об этом следует думать не только театру или министерству культуры, но, кажется, и зрителям, которые должны уже быть не простыми потребителями «театрального продукта», но факторами влияния – вот что навеял эскиз спектакля от режиссера Бориса Павловича (Санкт-Петербург). Жанр документального театра, verbatim,  отзывчиво фиксирующий «глас улицы», развязывает языки и мысли тех, кто никогда о публичности доселе не мыслил. В порядке эксперимента режиссер вывел на импровизированные подмостки в художественно-декорационном цеху Чехов-центра команду из актеров, школьников и студентов, которые озвучили свои концепции театра разной степени сумасшествия. Кто его знает, может, что-то из этих фантазий – театр-музей, театр четырех стихий, театр на берегу моря под звуки нивхского джаза, театр 4D и еще много чего –  и сбудется, потому что некоторые идеи просто опережают время. Такой театр, мобильный, с обостренной реакцией на дыхание жизни, способен быть притягательным для молодых, которые хотят быть услышанными и понятыми. Атмосфера «Театра моей мечты», рожденного за пять дней задушевных разговоров разнокалиберных участников социокультурного проекта и прожившего всего лишь час, очень напомнила атмосферу самой первой режиссерской лаборатории – бурный коктейль шока, новизны и риска.  «Мы только тогда будем повышать уровень культуры, когда какие-то вещи будут становиться чем-то самим собой разумеющимся, например, как режиссерские лаборатории. Слава богу, что сегодня спектакли как результат эксперимента – хороший тон, а не потрясение. Значит, потрясать зрителей надо чем-то уже более сложным», – заметил Б. Павлович, назвавший проект историей «педагогической».  И разговор о театре будущего тут в общем-то не главный, главное – найти ключи к доверию и взаимопониманию со зрителями, а оно состоялось.  О пользе некурения Спектакль, в котором Б. Павлович, руководитель отдела просветительских проектов БДТ имени Г. Товстоногова, а до того на протяжении семи лет худрук Театра на Спасской (Киров), выступил в качестве актера, играли за полночь. Время действия, даже если случайно так вышло, в конечном счете сыграло на руку в спектакле, поставленном по запискам зека Вятлага Артура Страдиньша. Дневник латышского крестьянина, отсидевшего в лагере десять лет (1941 – 1951 гг.), а потом еще проведшего полтора десятка лет на поселении, не сразу вышел на сцену. Побудительным толчком стал арест кировского актера и журналиста Леонида Ковязина в мае 2012 года в связи с событиями на Болотной площади. Вот тогда осозналась актуальность коротких строчек, скрупулезно записываемых некурящим Страдиньшем день за днем на бумажных завертках из-под папирос. Спектакль «Вятлаг» его создатель выстроил аскетично – как будто Павлович-Страдиньш читает свои письма любимой жене Мирдзе, констатируя сухие факты – выживать, изнурительно работать, мучительно болеть, быстро умирать (до десяти человек в день под северным небом).  В цене не литературные достоинства эха из прошлого, а способность содрать корочку с раны, которую время хочешь не хочешь притушивает, а мы стараемся в гуманитарных целях поменьше помнить. У кировчан – Вятлаг, у нас – Верхний Армудан, а вместе – целая страна, объединенная прошлым, пробрасывающим свои железные мосты в сегодня. Тоталитарный роман «Вятлаг» Павловича удручающе фиксирует цементную малоподвижность российского бытия,  что природа власти все та же («власть отвратительна, как руки брадобрея» – на века предрек  поэт), но человек, попавший в жернова, сохраняет достоинство в самых невыносимых условиях, когда смерть милосерднее жизни. Артура Страдиньша неволя не смогла стереть в лагерную пыль. Через десятилетия он вернулся на родину, не озлобился, разводил розы и пчел. И оставил дневник, вряд ли предполагая, что эта черная проза его жизни однажды станет сильным театральным событием для потомков. Поэзия – моя держава Но все-таки Ночь в театре завершилась светло. Литературно-музыкальная фантазия молодого сахалинского режиссера Александра Агеева – «Proчтение: том первый» – закольцевала «Сахалинскую рампу», первым словом которой стала лирическо-поэтическая программа «Самое любимое» Константина Райкина. Чехов-центр обратился к непростой форме и материалу – поэзии Серебряного века, причем не из той, что на слуху (многие авторы если не преданы забвению, то известны скорее литературоведам – не только Ахматова, Хлебников, Гумилев, Маяковский, но и Бурлюк, Зоргенфрей, Лохвицкая, Фофанов, Соловьев, Каменский и др.).  Перечень авторских имен занял пять строк в программке, и эту огромную поэтическую стихию пытались приземлить в черном квадрате малой сцены, а она выплескивалась в зал, обнимая своими зыбкими настроениями, с одной стороны, вздох по красоте, а с другой – предчувствие трагического разлома, раздвоенности,  разведенности по разные стороны баррикад. Стихи – невещественные аргументы эпохи – здесь сушатся на прищепках, складируются в наволочке председателя земного шара Хлебникова. В исполнении актеров Чехов-центра поэты одной и той же многоликой эпохи – в революционных френчах или кружевах-мехах – обозначают присутствие поэзии как способа мысли, как языка чувства, без которого театр становится нищим, а литература вырождается в «тексты. doc.». Особая удача в том, что в своей попытке возрождения искусства чтения стихов театр опирался на исключительно чуткий комментарий своего партнера – камерный ансамбль «Дивертисмент» под руководством Натальи Лопатиной. Но что весьма ощущалось в этом специфическом спектакле, так это нехватка автора идеи и – по ощущениям – человека этого самого Серебряного века, актрисы Чехов-центра Марии Шараповой. Ибо читать и дышать поэзией – не одно и то же... Впрочем, многие «издания» выходят с дополнениями, призванными исправить  упущения. Что будет продолжение, было понятно сразу, судя по обязывающему названию постановки, – где первый том, там и второй. Да и после премьеры руководством Чехов-центра было обещано, что фантазия  «Proчтение» войдет в репертуар. Думается, многие после сеанса столь мощного «катализа», придя домой, потянулись перелистать поэтические сборники, чтобы освежить память.  Потому что спектакли создаются, чтобы жить дальше – не на сцене, а в сердце человека. И. СИДОРОВА.

Газета "Советский Сахалин"

30 июня 2014г.


Вернуться назад