Информация: Общество

Крыша для сирот


Не всем выпускникам детских домов повезло Семейная история Марина настояла на том, что встретит меня, иначе мне придется долго плутать. И правильно сделала. На этой сопке с «нефтебазовскими» домами найти нужный получилось бы не сразу. Маленький дворик, выше его на склоне небольшой огородик – к нему со двора  надо подниматься по лесенке в несколько ступенек. Несколько грядок, парничок огорожены новым забором. – Я вкапывала столбики, а доски набивала мама. Что делать – в доме одни женщины, – как бы извиняясь, объяснила Марина. – А с мамой хорошие отношения? – спросила я. – Она помогает нам с сестрой: занимается внучками, не пьет – обижаться на нее не за что. – Неужели совсем забылось, что из-за нее вы оказались в детском доме? – Она правильно сделала, что отказалась тогда от нас, – убежденно сказала Марина. – Кем бы мы стали, оставаясь здесь с пьющими родителями? Я благодаря детдому закончила профлицей, вышла замуж, родила дочку – ей сейчас девять лет. Правда, сейчас в разводе и вернулась сюда же. Живем трудно, но настроена создать для дочки другую жизнь. Бывший муж нам помогает. Старшая сестра Ксюша тоже жила здесь какое-то время, но из-за того, что дочь ее болела, вынуждена снимать квартиру. Дом наш старый, продувается насквозь. Квартира № 4 этого шлакоблочного четырехквартирного дома по ул. А. Матросова стала семейным гнездом для двух сестер около тридцати лет назад, когда их мама перебралась сюда к новому мужу с двумя детьми, беременной третьим ребенком, рассказывала Марина. Леше было восемь лет, Ксюше – два года, сама Марина еще не родилась. Дети были от разных отцов, после Марины появился и четвертый. Мать с мужем расписалась, поэтому Марина официально считается его дочерью, носила его фамилию – Роюк – до замужества, оставила ее после развода. Жили здесь и родители маминого мужа, но они умерли рано, Марина их помнит плохо. Зато хорошо помнит, что творилось в их двухкомнатной квартире, когда подросла: пьянки, дебоши. Старший брат был уже взрослым, а трех других детей отдел опеки отобрал у родителей, и отправились они в разные сиротские учреждения области. Было это в 1996 году. Когда Марина вернулась домой, обстановка здесь по-прежнему была нездоровой, а на квартире висели большие долги по жилищно-коммунальным услугам. Только после смерти отца-отчима удалось зажить по-человечески. Еще бы квартира не была такой ветхой… В разрухе Весной 2011 года случился пожар, из-за неисправной проводки загорелась веранда соседней квартиры. Начисто сгорела и веранда и квартиры Роюк, пострадала крыша. Управляющая компания после пожара зашила фронтон крыши, на том дело и кончилось. Теперь вход в жилье прямо с улицы. Зимой завешивали дверь одеялами – не помогало, выдувало все тепло. Надо бы заново отстроить веранду. У самих женщин нет ни сил, ни средств, да и жилье-то это муниципальное, капитальный ремонт должен делать муниципалитет. Ксения, которая по возвращении из детдома и во время дальнейшей учебы жила какое-то время в общежитии училища, а потом переселилась домой, обращалась в управляющую компанию «Наш дом», в корсаковскую администрацию с просьбой отремонтировать квартиру, тем более что проблема не только с верандой. В 2013 году департамент городского хозяйства совместно с управляющей компанией обследовал жилье, закрепленное за сестрами – выпускницами детских домов, и установил, что крыша затекает, требует ремонта печь, полы и лаги по всей площади обветшали, наружные стены в глубоких трещинах, цоколь полностью разрушен. Городская прокуратура, познакомившись с результатами обследования квартиры, направила представление об устранении нарушений директору управляющей компании, но тот ответил, что требуется капитальный ремонт, который может состояться при условии выделения денег комитетом по госимуществу. Но когда будут деньги, дадут ли и сколько – в ответе не сообщается. Несмотря на объективно представленную картину разрушения, жилье сестер и их матери изнутри выглядит стараниями женщин уютно. Все дефекты, которые можно скрыть, замаскированы: гнилые полы застелены линолеумом, дымящая печь и протекающий потолок забелены-закрашены. Марина рассказывала, что сестры и старший брат живут дружно, этот дом на сопке все любят и стараются собираться здесь почаще. Особенно нравится тут детям. И если квартиру капитально отремонтировать, то она лично жила бы здесь и жила. Тем более, как считает Марина, ей лично ничего другого не «светит». Через несколько лет после выпуска (Ксения выпустилась из детдома в 2000 году, Марина – в 2002-м) сестры, поскольку жить в квартире с пьющими родственниками было невозможно, по совету отдела опеки обращались в суд, просили обязать администрацию города предоставить жилье по статусу сирот, но им в иске отказали, поскольку оказалось, что за ними закрепили квартиру, из которой их забрали. А то, что ко времени возвращения сестер жилье это сильно обветшало и на нем висят долги, сделанные пьющими родителями, никого не волновало. А между тем в те годы власти удивлялись, почему большинство воспитанников детских домов, выпущенных в самостоятельную жизнь, не вписывались в социум, спивались, попадали в тюрьмы. Это только с недавних пор им покупают отдельные квартиры сразу после выпуска, а тем, кто уже имеет закрепленное жилье в собственности, выделяют 500 тыс. рублей на его капитальный ремонт. Сестрам не повезло: они попали в трудную жизненную ситуацию до начала больших перемен в судьбе сахалинских сирот. Право на жилье Ксении, впрочем, отдельное жилье «светит». Она после возвращения домой стучалась во многие властные двери, обратилась и к депутату областной Думы Ю. Выголову. Благодаря его запросу в корсаковскую прокуратуру была проведена проверка законности закрепления за Ксенией Селезневой помещения при ее определении в детский дом. И выяснилось, что закрепили за ней его незаконно, ведь нанимателями квартиры № 4 были, по существу, чужие для нее люди, Ксения никоим образом не подпадала под статус члена этой семьи. На тот момент, заключила прокуратура, ни она, ни ее мать не имели к этой квартире никакого отношения, мать вообще была прописана по другому адресу. Городской прокурор опротестовал постановление мэра, потребовал признать его незаконным и отменить в части закрепления за Ксенией жилой площади в доме № 4 по ул. А. Матросова. Ведь из-за этого постановления выпускница детского дома не может реализовать свое право на жилье, гарантированное законом. Ксении по закону полагается отдельная квартира. Она надеется, и мы вместе с ней тоже, что с предоставлением жилья власти долго не затянут. Молодая женщина устала жить в съемных квартирах, к тому же это большие расходы. Она в разводе, работает в трех местах, чтобы сводить концы с концами. Ей пришлось на полпути бросить платное обучение в вузе. Но она человек целеустремленный. И отзывчивый. Сестра ее очень хвалила. Ксении с дочерью жить совместно с Мариной и матерью пришлось в общем-то недолго, но она внесла весомую материальную лепту в благоустройство их быта в квартире. Удивляет формализм корсаковской власти: не изучив обстоятельств, она, только чтобы снять с себя обузу, издала незаконный документ. И одна ли Ксения Селезнева стала жертвой такого подхода к решению сиротских судеб? Это хорошо, что она оказалась такой настойчивой, но ведь не каждый выпускник детского дома способен на это. Марина, к сожалению, считается членом семьи нанимателя. Ей остается ждать только капитального ремонта. Или того, что дом признают непригодным для проживания и снесут. В области собираются избавиться от аварийного и ветхого фонда в ближайшие годы. Мне думается, что за тем, чтобы обязательно состоялся капитальный ремонт квартиры, где живет Марина, и за тем, чтобы Ксения получила жилье как можно скорее, требуется контроль и областной власти, и прокуратуры. Областная власть приняла много хороших социальных законов, сегодня сахалинские сироты действительно окружены заботой. Но и те, кто выпускался раньше и кому не хватило заботы властей, тоже не должны выпадать из поля зрения. Старые ошибки тоже нужно исправлять. Н. КОТЛЯРЕВСКАЯ.

Газета "Советский Сахалин"

7 июля 2014г.


Вернуться назад