|
|||||||||||||||
|
Высокие темпы роста азиатской экономики, феномен экономического чуда «азиатских драконов», вызов, брошенный Китаем, экономическому превосходству США и поступательная его реализация в последние годы привлекают внимание не только экономистов, но и специалистов в области международных отношений. Конкуренция в экономической среде крупнейших экономик мира – Японии, Китая и Южной Кореи проходит на фоне борьбы за энергоресурсы, что ещё больше обуславливает рост политических, идеологических и военно-стратегических разногласий в Северо-Восточной Азии (СВА), нерешённых с момента окончания Второй мировой войны. Мы являемся свидетелями процесса, когда высокая удельная энергоемкость экономик стран СВА в сочетании с их быстро растущим ВВП привела к значительному обострению конкуренции на мировых рынках первичных энергоресурсов (ПЭР) на условиях ограниченности невозобновляемых углеводородных ресурсов, что обусловило особое политическое внимание к данному региону.
Увеличение масштабов потребления всех видов энергетических ресурсов в СВА в условиях неопределённости внешней среды в энергетике определяют необходимость изучения современных интеграционных процессов в рассматриваемом регионе в целях формирования системы мер по обеспечению энергетической безопасности на разных уровнях.
Значимость региона СВА для национальной безопасности Россиёской Федерации сложно переоценить. Являясь одной из крупнейших стран-поставщиков энергоресурсов, Россия стремится к осуществлению надёжных поставок энергоресурсов всем остальным странам СВА, осуществляя тем самым на собственном примере принцип равнозначимости, становясь катализатором ряда политических разногласий в области энергообеспечения и одним из важнейших компонентов энергетической безопасности региона. Укрепляя межгосударственные связи, Россия определяет политику стран СВА в области поставок энергетического сырья и путей их транспортировки, что также обуславливает геополитическую основу её стратегического присутствия и влияния. Таким образом, в данной статье автор ставит целью выявить факторы, влияющие на энергетическую стабильность СВА с учётом потенциала и интересов России.
Для начала проанализируем современную энергетическую обстановку в Северо-Восточной Азии, принимая во внимание наличие наиболее экономически сильных экономик данного региона. Характерной особенностью современной обстановки в более крупном регионе, Азиатско-Тихоокеанском (АТР), а вместе с ним и в его менее крупных подсистемах – Восточной Азии и СВА, является высокая динамика политических и экономических процессов, формирующих устойчивую тенденцию к превращению его в важнейший центр мировой политики и экономики, сопоставимый с евроатлантическим. По мнению американских специалистов, целый ряд показателей, указывающих на подобный вид интеграции, уже достигнут, вследствие чего Вашингтоном реализуется стратегия «двух региональных колец» (Доктрина Б. Обамы)[1] .
Япония является крупнейшим импортёром сжиженного природного газа в мире, вторым по величине угольным импортёром и третьим по величине – сырой нефти и нефтепродуктов. Данное государство ограничено внутренними энергетическими ресурсами, которые, начиная с 2012 года, составляют менее чем 9% от полного объёма используемой энергии в стране (в сравнении с приблизительно 20% на момент отказа от использования ядерной энергии после техногенной катастрофы с АЭС Фукусима)[2] .
Политика японского правительства акцентирует своё внимание на увеличении энергосбережения, эффективности использования и более низкой зависимости от импорта нефти. Правительство продолжает стремиться к уменьшению доли нефти. Среди крупных развитых мировых экономик Япония имеет одну из самых низких энергоёмкостей, поскольку высокий уровень инвестиций в R&D (НИОКР) энергетических технологий, начиная с 1970-х годов, существенно увеличил эффективность использования энергии.
Китай – это самая густонаселенная страна в мире с быстрорастущей экономикой, которая заставляет его быть крупнейшим энергетическим потребителем и производителем в мире. Быстро увеличивающееся энергопотребление, особенно нефти и нефтепродуктов, сделало Китай влиятельным актором на мировых энергетических рынках.
В энергетическом секторе правительство двигается в направлении формирования рыночных ценовых схем, эффективности использования энергии и мер по контролю над загрязнением окружающей среды, конкуренции среди энергетических компаний, а также созданию больших пакетов инвестиций в технически сложные проекты по разработке и добыче ПЭР и по возобновляемой энергетике. Китай продолжает искать способы привлечения большего числа частных инвестиций в энергетический сектор, оптимизировав процессы одобрения проектов, проводя политику благоприятствования большему числу инфраструктурных проектов передачи энергии с целью соединения центров спроса и предложения, а также ослабляя политику регулирование цен.
Энергетические интересы Республики Корея (РК) целиком зависят от импорта, который удовлетворяет около 97% от общего объёма потребления первичной энергии в результате недостаточных внутренних энергетических ресурсов. По оценкам компании British Petroleum, Республика Корея, по результатам 2014 года, стала девятым по величине в мире потребителем энергии[3] . РК входит в пятёрку крупнейших мировых импортёров сжиженного природного газа (СПГ), угля, нефти, и нефтепродуктов[4] . Страна не имеет международных нефтяных или газопроводов и полагается исключительно на танкерные перевозки СПГ и сырой нефти. Несмотря на отсутствие собственных энергоносителей, на территории Республики Корея располагается ряд крупнейших и самых современных нефтеперерабатывающих заводов в мире. В целях улучшения национальной энергетической безопасности корейские компании, действующие в секторе добычи и транспортировки нефти и природного газа, активно используют возможности и ведут за рубежом разведку и разработку месторождений углеводородов.
Энергетические интересы США в Северо-Восточной Азии основаны на утверждении того, что АТР – наиболее экономически динамичный регион в мире и занимает важное место в глобальных усилиях по эффективному преодолению растущих энергетических потребностей и противодействию изменению климата. Охрана экономического прогресса в СВА находится в центре региональных опасений США в связи с энергетической безопасностью и ростом зависимости импорта. «Вопрос об экономических преимуществах намного более актуален для США, чем вопросы о войне и мире. Правительство США решительно настроено на создание торгового блока АТР – Транс-Тихоокеанского партнерства (ТТП). ТТП – не просто является соглашением о свободной торговле, оно предусматривает весьма неоднозначные условия защиты интеллектуальной собственности и приоритет транснациональных судов над национальными законодательствами»[5] .
Роль России как в региональном, так и в международном формате обеспечения энергетической безопасности в рассматриваемом регионе отнюдь не сводится к обширным в сравнении с другими странами запасам и добычи ПЭР или наличии научно-технической базы, способной по самым высоким стандартам развивать наукоёмкие сектора энергетики, в том числе и альтернативные источники энергии с учётом повестки дня международной политики в области экологии. Также, и это особая роль России в обеспечении энергетической безопасности, определяется тем, что страна является активным участником различных глобальных и региональных интеграционных процессов как политического, так и экономического характера. Применительно к СВА, Россия является членом и активным участником ШОС, в которую входят две основные страны-импортера энергетики – Китай и Ин¬дия (с 10 июля 2015 года – член, ранее в качестве наблюдателя), а также является членом АТЭС наряду с уже ранее названным Китаем, Японией, Республикой Корея и США, участвует в форумах по безопасности АСЕАН.
Со времен развала СССР прошло уже четверть века, и за это время Россия значительно растеряла свой политический вес в целом, и в АТР в частности, что стало первичной проблемой её национальной безопасности. Идя по пути своего нового исторического определения, Россия в системе псевдодемократического посыла первого десятилетия новой жизни утратила имеющуюся военную мощь в регионе. Вместе с тем, каких-либо экономических преобразований в интеграции или иного качественного сотрудничества ни в СВА, ни в Восточной Азии за весь постбиполярный период она не приобрела. Сегодня, к сожалению, нет факторов, компенсирующих её военно-политические потери в АТР.
Несмотря на позитивные интеграционные процессы в регионе, наращивание своего военного потенциала остальными ключевыми акторами международных отношений в подсистеме Северо-Восточной Азии, а также наличия территориальных притязаний к России и особой зоны напряжённости вблизи её границ в лице КНДР, указывают на военно-политический аспект формирования национальной безопасности РФ и программы реализации энергетической политики и её дипломатических усилий по согласованию стратегий стран субрегиона, приводящих к энергетической и общей стабильности в АТР.
В этом контексте усилия России по обеспечению своей безопасности в подсистеме направлены на формирование интеграционных структур. С учётом наличия у неё обширных границ с ключевыми странами активное участие России в подобных структурах и дискуссионных площадках определяет её возрастающую значимость и внешнюю политику, направленную на мирное поступательное развитие региона в целом. Ключевыми странами как в СВА, так и в Восточной Азии, и в АТР в целом, по мнению специалистов, являются США, Китай, Япония, РК и КНДР. Именно эти страны отмечаются как цели, на которые должно быть сосредоточено внимание России в интересах обеспечения собственной и общерегиональной безопасности.
«Оптимальной, с точки зрения перспективы, была бы схема действий, предусматривающая, с одной стороны, формирование с основными державами АТР специфических, асимметричных зон общих интересов и сотрудничества, а с другой – сосредоточение усилий на региональных узлах проблем, из которых первоочередное внимание должно быть уделено СВА. Через реализацию своей роли в основном узле, сосредоточенном в СВА, а также функции гаранта других субрегиональных систем стабильности, Россия сохранит и упрочит свое положение как одной из главных держав АТР, что, в свою очередь, укрепит её международные позиции на всем евразийском континенте и в мире в целом»[6] .
Что касается возможностей энергетического соразвития в АТР и участия России в обеспечении ЭБ региона, то здесь в руках России лежат козырные карты в виде территорий на востоке страны, располагающей крупнейшими запасами природных ресурсов, которые по приблизительным оценкам геологов содержат до 17,8 млрд. тонн нефти и природного газа – около 56 трлн. м3. Такая же карта формируется и с запасами каменного угля, объёмы добычи которого Россия из года в год наращивает. В области атомной энергетики Россия является мировым лидером, занимая уже в течение длительного времени пальму первенства в критических технологиях атомной энергетики. Наличие крупных и средних рек в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке определяет уникальную возможность строительства гидроэнергетических комплексов, ряд которых уже воздвигнут, и в общем объеме гидроэнергетика России дает до 40% экономичной электроэнергии.
В то же время ключевые страны СВА (Китай, Южная Корея и Япония), являющиеся крупными импортерами топливно-энергетических ресурсов (ТЭР), географически близко расположены к России. Таким образом, данные государства в значительной степени заинтересованы в разработке энергетических ресурсов востока России при сохраняющейся тенденции увеличения темпов потребления ТЭР в АТР.
Россия, впрочем, неоднократно предлагала свою помощь в формировании новой региональной энергетической конфигурации. В 2008 году на саммите АТЭС в Лиме бывший российский президент Д.А. Медведев заявил о намерениях России «содействовать созданию такой системы энергообеспечения в Азиатско-Тихоокеан¬ском регионе, которая позволит потребителям энер¬горесурсов диверсифицировать географию импорта, обеспечить надежные и бесперебойные поставки»[7] . Кроме того, в опубликованной накануне саммита в Сингапуре в 2009 году статье он акцентировал внимание на следующем: «Россия заинтересована в том, чтобы Сибирь и Дальний Восток были самым непосредственным образом вовлечены в региональную интеграцию»[8] , а её партнерам по АТЭС предложены богатейшие запасы нефти, газа и других полезных ископаемых.
Таким образом, исходя из этого посыла, России необходимо поддерживать и сохранять дружеские отношения не только с Пекином, но и в балансовом стремлении с другими ключевыми игроками в СВА – США, Японией, Республикой Кореей, а также странами АСЕАН
Несомненно, что энергетическая кооперация с Россией рассматривается странами Восточной Азии, и более узко – Северо-Восточной Азии, достаточно позитивно, и в число её основных аргументов входят следующие:
– обеспечивается экономически выгодная сбалансированность их энергоснабжения;
– обеспечивается диверсификация источников поставок углеводородного сырья: к традиционным источникам стран Персидского залива, Африки и отчасти Юго-Восточной Азии и Австралии – добавляется Россия, объективно заинтересованная в стабильном восточноазиатском рынке своих нефти и, особенно, природного газа, при этом российские источники сами по себе также диверсифицированы;
– достигается улучшение структуры топливно-энергетических балансов стран Восточной Азии в направлении использования более высококачественного, экологического топлива – газа, а также получения «чистой» электроэнергии;
– расширяются возможности проникновения восточноазиатских фирм на новые для них российские рынки инвестиций, оборудования, технологий, других товаров и услуг;
– при реализации энергетических проектов повышается надёжность электроэнергетических систем (ЭЭС) стран Восточной Азии, их электроснабжения, достигаются другие известные «системные» эффекты объединения ЭЭС. Реализация этих проектов приводит к вытеснению части мощности электростанций, особенно тепловых, в Японии, Республике Корея и Китае за счёт сооружения их в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке России, где имеются запасы гидроресурсов и угля. Рассматриваемые проекты объединения ЭЭС позволяют странам-импортерам ТЭР диверсифицировать свой импорт за счёт электричества, так как срывы в поставках отдельных видов топлива могут быть замещены поставками электроэнергии, что также улучшает ЭБ данных акторов[9].
Россия в ближайшей и долгосрочной перспективе имеет все возможности в значительной мере влиять на процессы обеспечения ЭБ в АТР. Путь, по которому выработана энергетическая стратегия России на период до 2030 и 2035 годов, проходит в первую очередь через преодоление имеющихся в настоящее время стратегических угроз собственной экономической безопасности.
В рамках региональных интеграционных процессов в Восточной Азии российские инициативы должны учитывать недостатки уже предложенных проектов, и в самых общих чертах базироваться на основополагающих международных принципах:
1. равенства всех участвующих членов, несмотря на наличие таких тяжеловесов как США, Китай, Япония и Республика Корея, отсутствие которых в интеграционной системе значительно отразится в общих вопросах безопасности и ЭБ в частности;
2. устав организации должен соответствовать принципам равенства, дающий всем её членам равнозначные инструменты кооперации и формирования собственной стратегии безопасности исключительно во взаимодействии с другими участниками;
3. российская инициатива должна прийти на смену существующей системе безопасности в Восточной Азии, основанной на блоковых и сепаратных союзах, задать объединительный вектор внешней политике ключевых стран региона, дать возможность более мелким региональным участникам играть роль заинтересованных членов интеграционной системы.
Подводя итог, стоит отметить, что анализ геоэкономических связей России, Японии, Республики Корея и КНР приводит к заключению о том, что российские ресурсы должны участвовать в деле обеспечения глобальной экономической безопасности в Северо-Восточной, Восточной Азии и АТР в целом. Уже сегодня существующие совместные проекты развития, объединяющие энергетические инфраструктуры наших стран, определяют перспективу такого сотрудничества. Особая роль России в обеспечении энергетической безопасности определяется тем, что она является активным участником различных глобальных и региональных интеграционных процессов как политического, так и экономического характера.
1. Доктрина Обамы. Властелин двух колец. 6 мая 2013. Сайт Российского совета по международным делам (РСМД): http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=1783, (дата выхода на сайт: 25.02.2016).
2. EIA International Energy Statistics and BP Statistical Review of World Energy, 2014 for 2013 data.
3. BP Statistical Review of World Energy. 2015.
4. EIA estimates, Global Trade Information Service, and IHS Energy. October, 2015.
5. Азиатско-Тихоокеанский регион стабильнее, чем принято считать. 24 марта 2015. Сайт Российского совета по международным делам (РСМД): http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=5496, (дата выхода на сайт: 25.02.2016).
6. Аникин В.И., Борох Н.В., Епишина Е.С., Сурма И.В. Энергетическая политика и вопросы экономической дипломатии России как приоритет мирового развития // М.: Восток – Запад, 2014. Стр. 91.
7. Статья Дмитрия Медведева «К упрочнению динамичного равноправного партнерства в АТР». 21 ноября 2008 года. URL: http://news.kremlin.ru/transcripts/2143/print. Дата обращения: 22 апреля 2016 года.
8. Статья Дмитрия Медведева «АТЭС: на пути к стабильности, безопасному и процветающему сообществу». 13 ноября 2009 года. URL: http://news.kremlin.ru/news/5981. Дата обращения: 22 апреля 2016 года.
9. Аникин В.И., Борох Н.В., Епишина Е.С., Сурма И.В. Энергетическая политика и вопросы экономической дипломатии России как приоритет мирового развития // М.: Восток – Запад, 2014. Стр. 94 - 95.
К. Кириллов (по материалам дипломной работы)
24 июня 2016г.